Инкубы - Эдвард Ли
"Вы правы, - согласилась Фэй. - Это интересная предпосылка".
Аористы использовали наркотические технологии, которые еще даже не были изобретены. Впрочем, это немного объясняло, как прелатам удавалось так эффективно воздействовать на своих подданных: наркомания и гипноз.
Она пролистала дальше:
В той мере, в какой любое ритуальное мероприятие требовало совершения жеста, противоположного сексуальному греху, который рассматривался как величайшее оскорбление Бога, тем более извращенным по своей природе было почитание Люцифера и его демонов-апеллянтов. Массовые оргии были распространены с древнейших времен, когда члены шабаша широко использовали грубые афродизиаки, чтобы спровоцировать необузданное сексуальное поведение среди прихожан. Такие вещества в основном имеют физический механизм действия и часто довольно опасны: это резкие вяжущие вещества, такие как бергамот и дистиллированные корни таволги, которые раздражают слизистые оболочки влагалища, заднего прохода и уретры и, следовательно, усиливают желание стимулировать раздраженные участки во время полового акта. Однако аористы, чье фармакологическое мастерство уже упоминалось, использовали гораздо более изощренные возбуждающие вещества, что может помочь объяснить легкость, с которой аористы совершали такие мучительные сексуальные акты, как скотоложство и некрофилия. Каким-то образом прелатам секты удалось выделить наркотические вещества, которые непосредственно воздействовали на нужные дофаминергические механизмы в мозге. Одно из главных соединений-афродизиаков было известно как "рутмаш" или "любовный корень", для приготовления которого требовалась сложная серия дистилляционных синтезов коры растения Таксодиум лирата, произрастающего исключительно в Нижней Европе. Должным образом обработанный дистиллированный агрегант при приеме внутрь стимулирует избыточную выработку определенных биогенных аминов, которые регулируют половое влечение, вызывая гиперсексуальные импульсы, состояния ненормального возбуждения и чрезмерную готовность к действиям, которые в противном случае казались бы непривлекательными или экстремальными. Этот конкретный экстракт сегодня классифицируется как кантарадин, который, с фармакологической точки зрения, расширяет цервикальный канал и стимулирует либидо.
Фэй перечитала отрывок, затем скопировала его. Возможно, Джека это очень заинтересует.
"Согласие", - подумала она.
Ее глаза начали затуманиваться - она слишком часто щурилась при виде слишком мелкого шрифта и глубокой печати. Она вышла подышать свежим воздухом и присела на скамейку среди городской суеты. В двух кварталах от Капитолия она увидела магазин для взрослых.
"Эротические фильмы и политика", - размышляла она.
В этом городе совершается пятьсот убийств в год, большинство из них связано с наркотиками. Она считала, что это культ крэка и культ Люцифера. Ей было интересно, насколько сильно они отличаются друг от друга, если обратиться к теории относительности. Зло за зло. Все то же самое, только разных цветов.
Затем она задумалась о Джеке. Зло было не просто относительным, оно было далеко идущим, неясным. Джек был хорошим человеком, и это же зло - независимо от его внешности - разрушало его. Часть Джека приводила ее в бешенство, то рвение, с которым он стремился к собственной гибели. Еще одна часть его, которую, как ей казалось, она могла бы полюбить.
На мусорном баке была черная надпись: "Молчание = смерть".
Это правило гей-мира. Под ней кто-то написал:
"Содомитов под суд".
Фэй задумалась о своем собственном космическом приговоре, когда ее саму будут судить.
"Кто будет судить меня? - она ни к кому конкретно не обращалась. - Куда я отправлюсь? В могилу? В ад? Переродившись в сороконожку?"
Она не была религиозной, несмотря на строгое церковное воспитание.
"Люди созданы для того, чтобы быть вместе в глазах Бога", - вспомнила она последнюю проповедь, которую посетила около десяти лет назад.
Она также вспомнила, как ее мать однажды сказала:
"Не быть правдивой - это самый страшный грех".
"Есть добро и есть зло", - упрощала Фэй.
В глазах Бога люди созданы для того, чтобы быть вместе. Но кто такой Бог? Идея? Человек с безмятежным лицом, развевающимися седыми волосами и бородой, устремленный в небо? Не имело значения, кем или чем Он был. Он был доказательством того, что человечество стремилось отвергнуть зло. Фэй недоумевала, к чему это привело ее.
Свежий воздух не оживил ее. На самом деле, это заставило ее чувствовать себя очень подавленной. Если не говорить правду - это самый тяжкий грех, то о чем же в своей жизни она не смогла сказать правду?
Она вернулась в Адамс-билдинг и перечитала записи, которые обвела кружком на своей последней странице для печати.
Король Англии Яков I, "Демонология", Эдинбург, 1597 год.
Мюррей М., "Культ ведьм Западной Европы", Лондон, 1921 год.
Моракис Д., "Синод аористов" [место и дата переиздания и перевода неизвестны. Формат брошюры; редкость].
- Это мое детище, - прошептала она, разглядывая последнюю запись.
На мгновение она замерла, застыв на месте. Она знала, что ее ждет нечто большее, чем эти тома. Это также было зло.
Это был Баалзефон.
ГЛАВА 20
Это был сон?
Полоска солнечного света, пробивавшаяся сквозь щель в занавеске, разделила пополам лицо Вероники, придав ему почти идеальную форму. Она открыла глаза, посмотрела по сторонам и ахнула.
Они втроем, обнаженные, лежали, обнявшись, в постели Джинни. Эми Вандерстин обнимала Веронику за бедра. Джинни спала, приподнявшись, свесив руки и ноги. Очень медленно Вероника вспомнила...
"Черт возьми", - подумала она.
Она попыталась выстроить хронологию. Она работала до поздней ночи. Она спустилась вниз и поела. Она подглядывала за Джинни и Эми в бассейне с Марзеном и Жилем. Затем...
"Черт возьми", - снова подумала она.
Эти двое мужчин спровоцировали все это; они соблазнили их, а затем оставили наедине с их желаниями. Больше всего Веронике запомнилась сила желания. У нее кружилась голова от этого, она была возбуждена, как и Джинни с Эми. Они занимались любовью всю ночь. Они делали друг с другом все, что только можно вообразить, и кое-что - нет. Они разожгли страсть друг друга до тончайших нитей, каждая из них испытывала желание и настоящую плоть, исследуя каждую грань каждого ощущения. Они раскрыли свои страсти и углубились в них.
Вероника не могла бы чувствовать себя более растерянной. Что заставило ее принять участие - потеря морали? Но она не чувствовала себя аморальной. Она задумалась о том, что сказал Хоронос. В некотором смысле, вся жизнь была экспериментом, полным откровений, опыта.
"Страсти", - добавила она.
Должна ли она чувствовать себя грязной из-за
