Страшные истории для бессонной ночи - Лилия Белая
Именно к этому отчаянию Александр стремился, блуждая в закоулках своего задавленного жаром разума, подбрасывающего безумные видения. Вот в сумрачном углу комнаты показалось низенькое создание, так похожее на припавшую к груди банши, вот с закатом все отчетливее проглядываются и наливаются жизнью фигуры дюжины монахов в убогих аскетичных одеяниях.
Молодые мужчины, старики и совсем еще смешные юнцы — они вплывают в комнату со светом луны, безучастно купаясь в ее ледяных лучах. Прозрачные, суровые, безмолвствующие призраки окружают постель, в их ладонях вдруг появляются толстые белые свечи, источающие сладкий травянистый аромат. Под аккомпанемент тихого треска трепещущего узкого пламени мужчины строем выводят невыразимо печальный григорианский хорал. Их рты плотно закрыты, но в ушах все равно раздается протяжное: «Κύριε ἐλέησον…»[21]
Александр изо всех сих пытался избавиться от пугающей картины: сжимал глаза, тряс звенящей от боли головой, затыкал уши, — но все его действия не приносили покоя. Лишь мутный осенний рассвет заставлял монахов замолчать и раствориться в каменных стенах.
Лорд Карлайл не знал, сколько дней миновало с начала его лихорадки, с равным успехом это могли быть двое суток или же два года. Бред терзал без устали, забирался под кожу, отравлял разум. Александр больше не был уверен в реальности окружающих вещей. А была ли Луиза? Существует ли она на самом деле? Вдруг сам он лежит в родовом поместье, матушка в добром здравии гостит в Уэльсе, а верный кучер вовсе не ищет помощи в богом забытой деревне где-то между Стаффордширом и Гудвиком?
Было лишь одно видение, от которого он не отказался бы, даже зная, что оно станет причиной его погибели. В один из вечеров, когда багряные небеса тяжело нависали над крышей, а ветер тревожно сотрясал деревья, бросающиеся ветвями в грязные оконные стекла, леди Маршан вошла в комнату с присущим лишь ей одной спокойствием. Сознание сегодня очистилось, позволив узреть дивную картину: Луиза облачилась в кроваво-алый наряд, подхваченный на талии широким поясом. Она не надела никаких украшений, а волосы убрала в простую косу. Кожа сияла в волшебном вечернем свете, словно небо желало приласкать подобное совершенство. Луизе не нужны были побрякушки, коими щедро увешивались знакомые Александру леди, — она сама блистала лучше любой драгоценности. Лорд поймал себя на непривычном ощущении: пресыщенное богатством, благополучием и вниманием сердце… щемило от теснившегося в груди чувства.
«Я люблю ее!» — подумал он и нисколько не испугался. Александр всегда считал, что узы брака станут удушливым ярмом, однако сейчас в голове твердо вызрела мысль: он сделает леди Маршан предложение. Если она была видением, то он готов остаться в лихорадке навечно!
— Вижу, вам стало лучше, — улыбнулась она.
— Уверен, все благодаря вашей неусыпной заботе, — ответил Александр и еле слышно облегченно вздохнул: Луиза была настоящей. Ему действительно было лучше, несмотря на боль в мышцах, легкий жар и общую слабость. Теперь-то он точно переживет что угодно!
— Я опечалена тем, что вы все еще слишком слабы. Право, даже не знаю, чем могла бы развлечь вас, наверняка здесь так скучно…
— Расскажите мне историю, миледи, — вырвалось у Александра, — слышать ваш голос — вот что для меня ни с чем не сравнимое удовольствие.
На секунду по лицу Луизы скользнула неясная эмоция, глаза подернулись дымкой печали.
— Историю? — голос ее звучал особенно чарующе с хриплыми нотками. — Вы случайно открыли мою слабость, милорд, я страстно люблю рассказывать истории.
Она осторожно откашлялась и присела на краешек кровати, похрустев тканью платья. До носа Александра добрался нежный аромат. За окном быстро потемнело, как бывает поздней осенью, комнату теперь освещал лишь небольшой камин, почти не согревающий озябшего до костей лорда.
— Так слушайте же мою историю, лорд Карлайл, — протянула Луиза тоном опытного рассказчика. — Это случилось так давно, что никто из ныне живущих уже не упомнит, кости последних свидетелей, должно быть, истлели в могилах…
В небольшом городке рядом с тихой рекой жила девушка. Она была скромной, славной, впечатлительной и очень красивой. Кожу ее не тронули следы болезней, печаль никогда не омрачала чело, и вся натура ее, казалось, создавалась богами, чтобы приносить миру радость и энергию жизни. Жители городка любили девушку, но чем взрослее она становилась, тем больше женщин с испугом отворачивали лица, завидуя расцветающей красоте. «Маленькая наглая чертовка!» — шипели они за спиной, одергивая туповатых мужей, смотрящих ей вслед. И невдомек им было, что девушка отдала бы многое, лишь бы не терпеть мужские взгляды, злобные проклятия и пьяные попытки сблизиться с нею.
Шли годы, но девушка так и не выбрала себе суженого. Отвращенная навеки от замужества, она хотела лишь одного — помогать старому отцу в бакалейной лавке и жить тихой, свободной жизнью. Девушка любила запах весенней травы, когда мир кругом пробуждается после долгой зимы, любила перезвон колоколов в маленькой церквушке, любила пироги с ревенем, любила молча смотреть, как зимние снегопады укрывают бархатные зеленые холмы. Однако озлобленные соседи не могли поверить в ее чистосердечие, по городу стали медленно ползти слухи, что дочь бакалейщика — ведьма.
С тех пор жизнь девушки переменилась к худшему: вслед неслись уже не шепотки, а громкие окрики, старухи плевали ей под ноги; едва завидев вдалеке край ее платья, дети перебегали на другую сторону улицы. Однажды ночью разгоряченные дешевым пойлом местные жители бросили в окна лавки бакалейщика факел. Сухое дерево мгновенно вспыхнуло, и пламя перекинулось на ту часть дома, где мирно спал хозяин лавки с дочерью. Огонь перепугал злодеев, и те принялись носить воду из колодца, пытаясь спасти уже собственные дома.
Разбуженная жаром, визгами и кашлем девушка вскочила и схватила потерявшего сознание отца. Отравленная дымом, она изо всех сил пыталась дотащить его до выхода, но не вышло: одна из балок упала, намертво пригвоздив отца к полу. Девушка поняла, что это конец, но не могла просто смириться. Она доползла до двери, израненными руками толкнула ее и оказалась в сущем хаосе: тут и там носились люди, кричащие во все горло, пламя перепрыгнуло на несколько домов, однако их хозяева умело тушили пожар. Девушка хватала прохожих за руки, сипло умоляя помочь спасти отца, но те брезгливо сбрасывали ее пальцы, рыча: «Все из-за тебя, проклятая ведьма!»
Крыша горящего позади нее родного дома обрушилась с оглушающим шумом, погребая под собой любимого отца, состояние, надежды на будущее и единственное прибежище на всем белом свете.
Ревущий огонь затих.
