Гули - Эдвард Ли
Теперь майор:
- Вы ходите по тонкому льду, сержант. За такие разговоры вы можете получить увольнение из армии. Мне все равно, сражались ли вы во время революции, мы офицеры, и вы должны проявлять к нам должную военную вежливость в соответствии с уставом.
- Боже мой. Устав? Ты толстый, ты слабый, ты не смог бы сдать экзамен по физподготовке, даже если бы от этого зависела твоя жизнь. Пряжка твоего ремня перекошена, карманы расстегнуты, волосы слишком длинные, а брюки выглядят так, будто ты протирал их гусеницей танка. Не говори мне о правилах, майор. Ты нарушаешь по меньшей мере дюжину правил, просто стоя здесь. Я мог бы написать тебе рапорт за меньшее время, чем потребуется, чтобы съесть твою следующую пачку "Твинкис". И если ты хочешь подать на меня в суд по статье "увольнение", пожалуйста. Ты сможешь услышать, как генерал-адъютант смеется всю дорогу из Пентагона. Так случилось, что он мой хороший друг.
Майор отступает, словно слабак, каким он и является. Его лицо краснеет от смущения.
- Правда, сержант, это нас ни к чему не приведет. Мы понимаем, что вы, должно быть, чувствуете и как вы, должно быть, злы. Вы просто не помните, вот и все, а потеря памяти и дезориентация - обычное дело в подобной ситуации. Мы здесь, чтобы помочь вам, сержант, мы на вашей стороне. Пожалуйста, постарайтесь осознать, что эта ваша история - фантазия.
Все, что ты можешь сделать, это оглянуться на них. Ты ощущаешь странную тяжесть на лице, тупую боль в груди. Затем ты замечаешь, что смотришь на врачей одним глазом. Другой глаз закрыт толстой повязкой.
- Вот так, отлично... Итак, как я уже говорил. Мы знаем все об О’ Брайене и Киннете, уголовный розыск сообщил нам все подробности. И мы знаем все о сотрудничестве на черном рынке. Никто не говорит, что вы были частью этого, совсем наоборот. Вы знали, что О’ Брайан и Киннет совершают кражи из арсенала, поэтому проследили за ними до места, где их забрали. Люди, которые привезли вас сегодня вечером, уже дали показания.
- Ван?
- Да. Техник-сержант Ван Хольц. Он и еще один летчик патрулировали периметр; это они нашли вас и доставили сюда. Ван Хольц сказал, что вчера вы сказали ему, что узнали о плане ограбления арсенала, и что, поскольку это ваш арсенал, вы хотели бы позаботиться о нем самостоятельно. Итак, вы вооружились и последовали за двумя морскими пехотинцами, О’ Брайаном и Киннетом, после того, как они украли оружие из хранилища. К сожалению, завязалась перестрелка, и два морских пехотинца сбежали вместе со своими посредниками.
- Нет, нет, Ван нес чушь. Я даже не разговаривал с ним вчера. Он видел, что я по уши в дерьме, поэтому придумал историю об обыске на складе оружия, чтобы защитить меня. Это я вынес оружие и боеприпасы из склада.
- Пожалуйста, сержант, пожалуйста. Это нелепо. Спасатели дали показания о том, что произошло. Ван Хольц все подтвердил.
Капитан ухмыляется.
- Не спорьте с ним, он бредит. Он не знает, что произошло на самом деле. Ретроградная амнезия. Он заполняет пустое место кошмаром.
От разочарования и ярости у тебя перехватывает горло. Твое лицо горит под марлей. Почему они тебе не верят?
- Люди, послушайте хоть одну гребаную секунду. Ван Хольц солгал, чтобы прикрыть меня. О’ Брайан и Киннет не продавали оружие. Это была идея полковника! Позовите полковника!
- Сержант, этот полковник больше даже не на службе. Он уволился несколько недель назад.
- Я знаю, знаю, но он был там, никому не сказав. Мы так договорились, он был там ради этого. Он сказал, что заплатит нам, если мы ему поможем, сто тысяч долларов, которые он разделил на четыре части между мной, О’ Брайаном, Киннетом и Ваном. Ван струсил в последнюю минуту, так что нас было только трое. О’ Брайан и Киннет мертвы. Неужели я не могу донести это до ваших тупых мозгов?
- Повторяю, сержант. Ваш полковник покинул эту страну несколько недель назад. Его подпись стоит на всех регистрационных карточках TA-50, поступающих в отдел снабжения, в клинике, а также в журналах отправления в штаб-квартире и аэропорту. Что касается О’ Брайана и Киннета, то они находятся в самоволке и разыскиваются за сговор с террористической группировкой и кражу государственной собственности.
Боль в твоем лице режет, как лезвие ножа. Ты даже не пытаешься больше кричать.
- Я уже говорил вам. Они не уходили в самоволку, они не крали оружие. Они погибли, помогая мне. Пойдите посмотрите. Пришлите спасателей. Возможно, их тела все еще там. По крайней мере, есть какие-то улики.
- Сержант, мы уже отправили несколько человек несколько часов назад. Ван Хольц направил вооруженный отряд точно в указанное вами место. Там не было ни тел, ни... конечностей. Все, что они нашли, - это несколько чек от гранат, несколько пистолетов и множество пустых гильз от патронов.
- Послушайте, я знаю, это звучит безумно, но это правда. Они существуют. Я их видел. Ван Хольц лжет.
- Не волнуйтесь, сержант. Немного отдыха, немного правильного лечения - и вы будете как новенький. За свою карьеру вы прошли через многое. Множество боевых командировок, места службы по всему миру, интенсивные тренировки. Солдат может сделать очень многое, прежде чем напряжение и воспоминания возьмут над ним верх.
Внезапно тебя перестают волновать бинты, повреждения или боль. Что-то внутри тебя, возможно, структура твоего здравого смысла, взрывается.
- Вы думаете, я чокнутый, но мне насрать! Пошли вы! Пошли вы оба! Сколько раз я должен повторять вам, чертовы задницы! Это гули! Гули!
- Только не это снова. Позовите дежурную медсестру!
- Гули! Гули!
- Сержант, у вас порвутся швы, если вы не прекратите. Капитан, мне нужно что-нибудь, чтобы его успокоить. Торопитесь!
- Гули! Гули!
* * *
- Гули, - прошептал он себе под нос.
Позади него протяжно и беззвучно взвыл автомобильный гудок. В зеркале заднего вида он увидел толстую чернокожую женщину, выкрикивающую непристойности в лобовое стекло своей машины. Движение снова возобновилось, но Сандерс этого не заметил. Он был погружен в свои воспоминания, вынужденный воспроизводить сцену,
