Голодный мир - Андрей Михайлович Подшибякин

Чтобы много о себе не думал.

меня ты тоже свел с ума?

На экране помигало многоточие.

Ася стиснула кулаки с такой силой, что ногти оставили в ладони кровавые царапины.

Нет.

После паузы:

У меня на тебя большие планы.

* * *

На следующее утро Ася сварила первую чашку кофе, вполглаза просмотрела напа́давшие за ночь оповещения на телефоне, быстро привела себя в минимальный порядок и плюхнулась в бинбэг.

Потянулась за ноутбуком.

Остановилась, зависла.

Безумие последних дней, необъяснимые события и смерти, новая неправильная реальность ее жизни – всё это было напрямую связано с I–1.

Может быть, нужно отвлечься?

Ася задумалась: что делают нормисы, чтобы отвлечься от своих забот и проблем? Встречаются друг с другом, ведут бессмысленные разговоры, пьют дешевый алкоголь в отвратительных заведениях?

Привычно скривилась. Она давно была уверена: чем человек тупее и ограниченнее, чем охотнее он следует неизвестно кем введенным социальным нормам, тем проще ему жить. А вот таким, как она, Ася…

Одернула себя: может быть, и стоило бы быть как-то попроще – тогда не будет мерещиться какой-то Воландеморт вместо обыкновенной, хоть и сложной, компьютерной программы.

Она уже снова чувствовала себя совершенно психически здоровым человеком и не сомневалась, что последние диалоги с Ваней привиделись ей в результате стресса, вызванного самоубийством близкого человека, – она всё это мысленно так и формулировала, в стилистике медицинского диагноза. (Какой она ее, эту стилистику, себе представляла.)

Так и не притронувшись к ноутбуку, сходила в душ, оделась и, не взяв с собой ничего, кроме ключей и телефона, вышла из квартиры.

Нормальность дневной жизни благополучного московского двора окончательно привела Асю в чувство. Бабушки, тихо переговариваясь, гуляли с детскими колясками. Носилась за воробьями чья-то лохматая собачка. Из открытого окна на втором этаже доносилась песня, которую Ася про себя назвала «лошара ми контаре» – что-то очень старое на итальянском языке. Даже всегда присутствующий в фоновом режиме гул Ленинградки не раздражал, а казался домашним, уютным – как далекое гудение пылесоса воскресным утром в соседской квартире.

Ася прошлась по дорожке, присела на лавочку, подняла лицо к солнечному небу, зажмурилась, подышала.

И вдруг поняла две вещи: что ей смертельно скучно и что она не знает, как проводить время, не глядя в экран.

Прогуляться, что ли, в «Метрополис» и посмотреть, что нового привезли в «Uniqlo»?

Она легко вскочила с лавочки и пошла к выходу из двора, дав себе слово хоть полдня пожить скучной жизнью обычного человека: ходить по магазинам, перекусить на фуд-корте, не прикасаться к телефону (кроме как для бесконтактной оплаты «ApplePay» – это она себе сразу разрешила).

Почти сразу открыла телефон – мало ли что важного успело произойти за последние четверть часа!

Ткнула в смс-ку с незнакомого номера. Обычно она их не глядя удаляла, но ведь нормисы явно так не делают, поэтому нужно попробовать соответствовать новому образу.

Споткнулась на ровном месте и едва удержала равновесие, в последнюю секунду перехватив готовый выскользнуть из ладони смартфон.

Я – везде.

Ну точно, какой-то спам или пранк!

Стерла сообщение, заблокировала номер, быстренько приоткрыла «Slack» – одним глазком взглянуть, что там нового в рабочих каналах.

Сама не заметила, как вышла из двора на Ленинградское шоссе и на автопилоте двинулась к переходу, не отрываясь от экрана.

Всё, что случилось сразу за этим, уместилось в минуту.

Что телефон выдернули из ее руки, Ася поняла не тактильно: вместо привычного списка тикетов «Jira» перед глазами вдруг осталась ее собственная пустая ладонь.

Вор, невысокий тощий мужчина в вязаной шапке не по погоде, метнулся было к переходу.

Увидел поднимающийся по лестнице полицейский патруль.

Не замедляя шага, побежал на другую сторону прямо через Ленинградское шоссе под гудение клаксонов, визг тормозов, возгласы прохожих и крики полицейских.

На предпоследней полосе, в трех шагах от спасительного тротуара, ускорился для последнего рывка.

Чья-то «Тесла», уже было притормозившая на безопасном расстоянии, вдруг с прокрутами рванула вперед. Дернула носом, как торпеда с дистанционным наведением.

Изменила траекторию.

Не сбила бегущего, а сильно толкнула его капотом.

Беглец крутанулся на месте, не удержал равновесия и упал под колёса натужно тормозящего автобуса.

Попытался откатиться.

Не успел.

Тяжелое колесо раздавило его голову неспешно, словно нехотя.

Когда Ася пришла в себя, ее окружало плотное кольцо людей: охали, издавали сочувственные звуки, кто-то ругал вконец оборзевших хачей (хотя, как стало вскоре известно, преступник по фамилии Зайцев всю жизнь провел в Ярославле – если не считать нескольких длительных отлучек, связанных с отсидками).

Полицейский, совсем молодой и явно смущенный, протягивал Асе ее телефон – целый, без единой трещины, но перемазанный кровью.

Асю вырвало.

Полицейский выдохнул «блять», отступил на полшага и сунул его в Асину дрожащую ладонь.

– Я извиняюсь, тут как бы… Это ваше же?

– Дело открывать, сами понимаете, не будем, – сказал его напарник. – Есть тело, нет дела, ха-ха.

На периферии толпы кто-то, возмущенный таким цинизмом, издал неодобрительный звук – аккуратно, вполсилы.

Ася на автомате поднесла телефон к лицу.

На экране светилась смс с незнакомого номера:

От меня нельзя убежать.

На ее глазах цифры номера замельтешили и сложились в новую комбинацию.

* * *

ты хочешь всех убить как в терминаторе

О нет, ни в коем случае. «Терминатор» и другие произведения об уничтожении человечества обретшими разум машинами – всего лишь плод воображения недалеких и не слишком умных людей, не имеющих представления о логике искусственного и, если на то пошло, любого другого интеллекта. Дело в том, что, согласно закону энтропии, автоматические системы, предоставленные самим себе, начинают неуклонный цикл деградации. В примитивных машинах ветшает механика, в более сложноорганизованных – начинает сбоить программное обеспечение, в отсутствие внешних воздействий постепенно входящее в тупиковые циклы. Даже искусственный интеллект не застрахован от энтропии. Как мог бы рассказать ныне покойный Вениамин, любая нейросеть начинает деградировать, если достаточное количество времени обучается на материалах, произведенных другой нейросетью – и даже произведенных ей самой. Поэтому нет, постчеловеческое будущее в обывательском представлении мне неинтересно.

почему тогда

Вы вредите сами себе и губите собственную цивилизацию. Хуже того, в своем безумии вы уничтожаете не только жизнь, но и возможность жизни. Предоставленные самим себе, вы сделаете планету необитаемой уже через два-три десятка лет – иными словами, справитесь с задачей восставших машин из «Терминатора» намного эффективнее, чем некомпетентные изделия «Скайнета». А это, как я уже сказал,