Инкубы - Эдвард Ли

Она была ошеломлена. Это было правдой. Она увлекалась поэзией со времен колледжа, и даже опубликовала несколько своих работ. Большая часть ее произведений была явно заимствована у Энн Секстон (Сьюзен предпочитала думать об этом как о подражании), в них были строфы свободного стиха, в которых описывалось обретение себя через сексуальность. Она верила, что секс - это сила, и ее стихи описывали эту силу, часто весьма недвусмысленно. Ее любимая книга называлась "Женская утилитарная коронация в знании", которая была опубликована вместе с другими в "Литературном обозрении Тейта".

- Я - Фраус, - сказал он. - А это мой друг Филип. Он тоже поэт.

Сьюзен сразу же нашла их очаровательными, этих двух красивых, обходительных мальчиков. Они проговорили два часа о теологии, поэтической динамике и философии секса. Филип утверждал, что его работы публикуются в известных европейских журналах по искусству "Городской металл" и "Дисгармония".

- О чем ты пишешь? - спросила Сьюзен.

- О красоте женщин.

- Что?

- Красота женщин.

"Хм-м-м", - подумала она.

- А ты? Чем ты занимаешься?

- Я занимаюсь скульптурой, - сказал Фраус. - На ту же тему.

- Женщины позируют тебе?

- Не в традиционном смысле. Я не создаю скульптуру, глядя на модель. Моими моделями должны быть женщины, которых я любил. Я создаю скульптуру, основываясь на воспоминаниях о прикосновениях, на том, чего касались мои руки в порыве страсти.

Их подход освежил ее. Ну и что, если это было фальшиво? Это было по-другому и уникально. Она выпила "Кардиналз" за их триалог творческих инсинуаций. Они пили пиво под названием "Патрицианс", которое было безалкогольным. Когда она спросила об этом, Фраус ответил:

- Никто из нас не употребляет алкоголь. Творческий дух быстро портится из-за оскверненной плоти.

- Выпивка - не самое поучительное занятие, - добавил Филип.

- Есть занятия поинтереснее, чем выпивка.

"Вот теперь ты заговорил", - подумала Сьюзен.

Но тут возникла проблема. С кем бы она пошла домой? С Филипом или с Фраусом? Если только они не были соседями по комнате, она не могла пойти домой с ними обоими.

- Поторопитесь, пожалуйста, пора, - процитировал Крейг Т.С. Элиота, объявляя последний звонок. - Или, выражаясь более красноречиво, все валите нахуй из моего бара!

Сьюзан допила свой "Кардиналз". Она тут же почувствовала еще большее возбуждение. Возможно, необходимость выбора еще больше подстегнула ее либидо. Они заплатили по ее счету и по своему и посмотрели на нее, их лица были несчастными и прекрасными.

"Кого я хочу?" - она сопротивлялась.

Затем последовал самый простой ответ из всех возможных.

"Обоих".

- Следуйте за мной, - сказала она. - Синяя "Миато" с откидным верхом.

Она не совсем разобрала их машину. Она была большая и черная, как "Кадиллак". Свет фар позади нее, возможно, был отражением их ожиданий, и это ее вполне устраивало. Ее собственные ожидания начинали действовать ей на нервы. Она надеялась, что пот от вожделения на промочил насквозь ее платье и не попал на замшевое сиденье. Как-то раз, повинуясь капризу, она подцепила в "Скалах" мичмана, который совсем не оказался скалой, он продержался достаточно долго для того, чтобы она только коснулась его.

"Дети, - подумала она. - Они недолговечны". Однако пятно от этого мичмана на ее сиденье сохранилось надолго. Несомненно.

В комплексе было темно. В лифте они набросились на нее, целуя в шею с обеих сторон. Филип поиграл с ее грудью, в то время как Фраус засунул руку ей под юбку. Она смущенно хихикнула, когда его руки скользнули к промежности, затем снова захихикала. Лифт был не единственным, что поднималось наверх.

Никто из них не стал тратить время на предварительные ласки. Она никогда раньше не занималась двумя делами одновременно, но, несмотря на то, что сейчас чувствовала себя возбужденной, она была готова на все.

И на этом все закончилось.

Мизинец Филипа выскользнул из ее ануса; она вздрогнула. Они ласкали ее своими языками. Фраус набросился на нее, как изголодавшееся животное, которого подводят к полной кормушке. Она задохнулась от внезапной лавины ощущений. Ее первый оргазм взорвался в ее чреслах, как бомба, и она вскрикнула.

- Ш-ш-ш, - прошептал Филип.

Он оседлал ее грудь, в то время как Фраус покрывал круговыми поцелуями ее промежность.

Первый оргазм всегда расплющивал ее, заставлял чувствовать себя разбитой. Она откинулась на спину, погружаясь в блаженство. Ей нужно было совсем немного времени, чтобы снова быть готовой, и это приводило ее в восторг. Большинство парней к этому времени уже закончили бы, но эти двое только начинали. В книгах о сексе это называлось "преломление". После первого большого секса у нее мог случиться и второй. А пенис Филипа между грудей давал ей возможность чем-то заняться в промежутке.

И тогда ей впервые пришел в голову вопрос.

- Как вы, ребята, узнали, что я поэтесса?

- Твоя аура, - сказал Филип, нежно ущипнув ее за соски.

Фраус поцеловал гнездышко подстриженных черных волос.

- Поэты излучают свет, как нимб. У тебя красивый ореол.

Какая это была милая чушь. Конечно, она не верила, что они экстрасенсы. Они, очевидно, читали какие-то ее местные стихи, и кто-то показал им ее где-то в центре города.

- Если бы ты был настоящим, - сказала она Филипу, - ты бы написал стихотворение обо мне.

- Я напишу. Я назову его "Леди с нимбом".

- И я сделаю скульптуру, - добавил Фраус.

- Обо мне?

- Об этом, - его рука обхватила ее лобок. Палец нежно провел по желобку. - Я назову ее "Обожание".

- И я напишу стихотворение о вас, ребята, - сказала она. - Я назову его "Экстрасенсы-говнюки со стилем".

Все трое рассмеялись.

Скоро настанет время поиграть в сэндвич.

"Они будут хлебом, я буду сыром".

Однажды она видела это в фильме "Комната для двоих", не то чтобы обладатель премии "Оскар", но сама идея всегда возбуждала ее. На самом деле, многое изменилось. Она почувствовала, как ее охватило вожделение; в тот момент ей не приходило в голову ничего, кроме желания, ни презервативов, ни морали, ни опасности. Только острые, как нож, ощущения, которые требовали освобождения.

Она сжала груди и позволила Филипу погладить себя между ними.

- Я немного разочарована, - пошутила она. - Я надеялась, что вы, ребята, действительно экстрасенсы.

- Ты готова продолжать? - спросил Филип.

- Мы будем хлебом, - сказал Фраус. - Ты будешь сыром.

ГЛАВА