DARKER: Бесы и черти - Екатерина Белугина
В голове грохотал пульс, плавали рыбы и чиркали спички, но вскоре этот калейдоскоп жилищно-коммунальных проблем завертел меня и унес в темный беззвучный сон.
Настойчивый гул прорвал мой сон и заставил открыть глаза. Я проморгался, надел спортивки и шлепанцы. Вышел в прихожую, щелкнув выключателем. Увидел на зеркале пресловутое «Она всегда так». Вздохнул.
Соседка вновь выла и стучала, слышно было даже через тамбур. Ну, что поделать, раз всегда. Зачем-то я осторожно заглянул в глазок, ожидая увидеть в нем бабку с черными зубами и вывернутой на сто восемьдесят шеей.
Нет, бабки там не было. И подъезда не было. Ничего не было – угольная чернота словно затопила глазок. Угольная?
Спохватившись, я кинулся на кухню. Вытряс из банки спички, пересчитал жадно. Вот я идиот, оставил их в банке, а кто в здравом уме в этом доме без спичек сидит, когда бабка опять буянит? У меня, кажется, даже в конспектах об этом было где-то…
Щелкнуло.
Свет в квартире погас.
Бабка замолчала – будто ее тоже выключили.
Тишина заволокла уши, я почувствовал, как она пьет мой мозг, словно через трубочку. Я стоял в прихожей, сжимая в потном кулаке спички, а под мышкой – банку с зажигательной полосой на боку.
Стараясь не дышать, заглянул в глазок. Нет ли там кого-нибудь, кто может меня спасти из этой квартирной темноты? Увидел какое-то мельтешение света.
Ломая глаза, стал высматривать, что происходит в тамбуре. Похоже, там кто-то стоял, подсвечивая фонариком. Около электрощита? Облегченно вздохнув, я хотел выйти и поинтересоваться, что случилось. Потом вспомнил наказ хозяина: «Если что не так – звони председателю».
Снял с ручки двери трясущиеся пальцы. До меня дошло. Ведь если во всем подъезде обрубило электричество, то не может там быть никого с фонариком, фонарики не работают. Это подъездная рыба-удильщик.
Ох, хорошо, что я все-таки заглянул в почтовый ящик!
Я тихонько закрыл замок еще на один оборот.
Чирк! Чш-ш…
Что это? Кто-то спичками чиркает?
Чирк! Чш-ш…
Нет. Кажется, шаги. Медленные, шаркающие. Того, что притворяется человеком с фонарем? Того, что притворяется бабкой по соседству?..
«Она всегда так», – вспыхнуло в голове.
Чирк! Чш-ш…
«Проводка заискрит… – вспомнились слова хозяина. – Спички закончатся».
Сколько раз оно чиркнуло?
Чирк! Чш-ш…
Четыре… Сколько шагов от моей квартиры до соседской – больше или меньше восьми? У меня же всего восемь спичек…
Чирк! Чш-ш…
Если они закончатся, то она не дойдет. Только бы больше восьми…
Чирк! Чш-ш…
Заглянул в глазок еще раз, унимая дрожь. Ничего не увидел – лишь висел у входа фонарь удильщика. Ждал, чтобы закончить все быстро.
Чирк! Чш-ш…
Последняя. Я отпрянул, уставившись на дверную ручку. Натянутые нервы были готовы с треском лопнуть, едва раздастся еще один чирк.
Пауза тянулась. Пульс грохотал в ушах.
Обошлось? Пронесло? Не хватило?!
Каждая секунда ожидания накручивала что-то внутри меня. Тишина затягивалась, я был готов сползти по стене и вырубиться прямо в прихожей…
ЧИРК! ЧШ-Ш…
Тьма в квартире была не полной. Я видел очертания двери, ручки и замочной скважины. И теперь, восемь спичек спустя…
Хр-рсь. Хр-рсь.
Я не мигая уставился на дверь – что-то изменилось.
Хр-рсь. Хр-рсь. Чк.
Что-то со звонким стуком упало на пол перед дверью. Присмотрелся – спичка. За ней упала еще одна.
Оно проталкивало спички в замочную скважину.
Чк. Чк. Чк. Хр-рсь. Чк.
Спички прибывали и прибывали. Одна, две, пять, десять. Казалось, еще немного – и весь пол будет покрыт сотнями спичек.
А затем задвижка на двери стала медленно прокручиваться в обратную сторону.
Я, не помня себя от страха, бросился в комнату и закрылся на шпингалет. Уже внутри подумал, что потерял свои спички.
Со стороны балкона донесся скрип. Я обернулся. За окном была даже не ночь – ни звезд, ни луны, ни облаков, – словно черная спичечная гарь заволокла небо.
На балконе стоял хозяин квартиры. На гладкой коже его лица торчала спичечная рожица-аппликация: злые спички-брови, таращащиеся черные спички-глаза, расплывшийся в угрюмой дуге спичечный рот. Хозяин шагнул к балконной двери и ударился головой о стекло.
Бух!
Подергал ручку, пытаясь войти внутрь.
Тудудуду.
Еще удар – уже сильнее.
Бух!
Тудудуду.
Пока хозяин ломился в стекло, я услышал, как снаружи открылась дверь и чиркающие шаги двинулись по прихожей. Не зная, куда деться, я подбежал к большому платяному шкафу. Распахнул его, чтобы спрятаться и переждать, но…
Внутри был никакой не шкаф. За дверцей открывался длинный коридор, в конце которого вспыхивали и гасли огоньки. Я закрыл за собой дверцу и побежал.
К этой точке вели события безумной ночи, затянувшие меня в круговерть жилищных проблем. Пробираясь по туннелю с осыпающимися землей стенами, я думал об удильщиках и спичках, о бабке, о стикерах, о кофе и чае, о ночных сменах и почтовых ящиках; мерещились подъездные змеи и дымящийся кафель; я передвигал ноги сквозь желе из жеваных спичечных головок.
Зачесалось лицо.
Вызывая в памяти лица всех, кого знаю: родителей, одногруппников, преподов, коллег – я видел лишь контуры с волосами и ушами – и спичечные лица, похожие на поделки третьеклассников.
Я наконец узнал знакомый ритм в своих шагах: чирк-чш-ш… чирк-чуш-ш.
Чирк.
Чуш-шь.
Чуш-шь все это жилищное хозяйство, чушь все эти спичечные рожицы, председатели и бабушшки. Чуш-ш-чеш-шется лиц-со.
Наконец увидел, откуда идет свет. И как я сразу не догадался? Тысячи спичек. Тысячи. В моей банке было всего восемь, меня обделили, но у этой бабки – у нее были тысячи спичек! Столько спичек не может быть ни у одного существа в природе. Только у этой бабки.
Старуха сидела на стуле, ее спички-глазки торчали из густой вязи морщин. На меня она не реагировала – лишь поднимала культи рук, истыканные тысячами спичек, и чиркала о край табурета, зажигая их по одной. Половина головок уже истончилась и обуглилась.
Чуш-шь.
Меня передернуло от мысли, что было бы, если бы я опоздал и все спички сгорели. Или удильщик добрался бы до меня раньше…
Обойдя бабку, я толкнул дверь за ее спиной. Ну конечно. Как я сразу не догадался…
За дверью была квартира. Почти как моя.
Я
