DARKER: Бесы и черти - Екатерина Белугина

Ира улыбнулась. Розе нельзя было отказать в красноречии.

– Правда, Коля Отрыжкин поколачивает и злоупотребляет, но как же мы без кобелей? Старых добрых русских мужичонок?

– Я бы так не хотела.

– Нет! – воодушевилась Роза. – Вы бы не хотели. Вы, золотце, не тот человек, которому надо мало и быстро. Вас нельзя бить.

– Нельзя.

– Нельзя по пьяни.

– Нет.

– Американец. – Роза щелкнула пальцами, а Ира чуть поежилась. – Богатый, щедрый, чистый. Он знает, где…

Роза сделала паузу, и Ира выговорила:

– Клитор.

– Это тоже! – засмеялась Роза с отдышкой. – Знает, где взять деньги. Умеет ценить женщину. Любите путешествовать?

Ира была в Москве и у бабушки в Ижевске.

– Да.

– Весь мир – ваш. А это место – не ваше.

Ира представила себя в Штатах. С живой Ниной на заднем дворе коттеджа. На теплоходе. У водопада. Они посылают маме деньги и иногда пьют шампанское с Майей Юрьевной Добросельцевой. В груди Иры что-то затрепетало. «Пожалуйста, тетенька, – подумалось, – пошлите меня в Америку прямо из „Детского мира“, чтобы даже домой за вещами не заходить».

– И как… как это происходит?

– Волшебным способом, чудо мое, кошечка. – Роза прошествовала за стойку. Ее щеки, плечи, монументальная задница колыхались, как желе. – Стадия номер один – доступ к картотеке. Почти тысяча холостяков. Далее – ваши пожелания, сообразно которым я сокращаю поиск до шорт листа, так сказать, бест оф зе бест. Вы получаете адреса, в том числе – электронные.

– Электронные?

– В клубе есть компьютер. Набирайте сообщения сами, или я сделаю это за вас. Услуги переводчика. Советы любого характера. От меня требуется стать вашим наставником, ангелом-хранителем, сексологом, юристом, ходячей энциклопедией. – Роза показала на свою грудь большими пальцами обеих рук и с нажимом произнесла: – Десять лет в Соединенных Штатах, муж – коренной пенсильванец… От вас – пригласить меня на свадьбу. Крестить детей не берусь, я атеистка.

Роза засмеялась. Звук, который издает мучимая жаждой собака.

– И это бесплатно? – хлопнула ресницами Ира.

– И это за пятьдесят тысяч, – выдавила Роза, смеясь. – Доступ к картотеке – пятьдесят тысяч, чудо мое чудесное, копейки!

Ни хрена себе – «копейки». Четверть маминой зарплаты. Деньги, спасибо Нининому пакету, у Иры были, но она задумалась: к чему вообще этот цирк с переодеванием? Почему не спросить напрямую: приходила ли к вам моя сестра, с кем она познакомилась, если познакомилась… Но что-то неуловимое, витающее в атмосфере этого места, мелькающее в пронизывающем и расчетливом взгляде языкастой свахи, заставило достать кошелек.

– Пятьдесят, – отсчитала Ира.

– Супер! Вери гуд! – Роза убрала купюры за стойку и вынула толстый фотоальбом с пальмами на обложке. – Кошечка моя, Ирочка, вы мне кого-то напоминаете…

У Иры екнуло сердце. Она пожала плечами.

– Такой типаж! Фантастика. Поплывут наши холостяки, ой, поплывут. – Роза поманила клиентку на диван и вручила альбом. – Листайте пока. Я принесу чай.

– Нет, не нужно.

– Я настаиваю. Настаиваю… чай! А-ха-ха! Листайте.

Роза вышла через ту же дверь, через которую вошла. Ира выдохнула, взъерошила волосы. Довольные жизнью люди щерились со стен. Ира поковырялась в носу, достала козявку и пульнула ею за диван. Наугад открыла альбом.

К каждой странице крепилось по четыре фотографии. Холеные мужчины, каких отродясь не водилось в их краях. Дело даже не в идеальных зубах цвета унитаза, не в прическах. Эти глаза. Такая уверенность, уравновешенность, умиротворенность… Ощущение, будто никто из них ни разу не харкал на пол, не пинал урну, не спал на лавочке обоссанный. Полная противоположность и условному Васе Пупкину, и конкретному Валере Портнягину. Да тому же папаше Иры. Внизу имена, названия городов и штатов. Джерри, Лас-Вегас, Невада. Колин, Хот-Спрингс, Арканзас. Эдвин, Бар Харбор, Мэн.

Большинство холостяков были старперами, но попадались молодые парни, забугорные студенты. Ира задержалась на плечистом ковбое, с которым хотелось целоваться.

Привет, Брэндон из Остина. Господи, на Земле есть человек по имени Брэндон!

– Не пугайтесь, – сказала Роза, входя в помещение. Она несла поднос с красивой фарфоровой чашкой. – Поначалу немного дезориентирует, но я укажу путь.

– Ладно.

Ира взяла чашку. Напиток благоухал ягодами и был прекрасен на вкус. Роза вместила зад на диван и наставнически проговорила:

– Помните, они за вас драться будут. Вы какой предпочитаете возраст? От, до?

– До двадцати… пяти, – сказала Ира в чашку.

– Задача понятна. Давайте я полистаю. Так, где тут у нас… О! Гавайи. Вы к азиатам как?

– Не очень.

– Ясно! Негров не предлагаю. Так-с. Баскетболист. Коннектикут. Неплохо, а? Но нам не надо неплохо, нам надо изумительно. Чисто в виде шутки, чудо мое, стоматолог из Луизианы. Бывала я в Луизиане, ничего хорошего. Ага! Финикс!

Роза все тараторила. От чая, вблизи большого тела, упакованного в брючный костюм, Иру бросило в пот. Она слушала вполуха. Казалось, на каждой фотографии – один и тот же усредненный американец. Ира прожевала чаинки и поставила чашку на подлокотник дивана.

– Вот крепкий орешек. – Роза понизила голос. – Трех девочек отшил, собака. Ему девственницу подавай, так и пишет.

– Роза… А где у вас туалет?

У Иры начала зудеть кожа и глазные яблоки будто раздулись в орбитах. Фотографии двоились. Стало трудно дышать.

– Ты девственница? – спросила Роза.

Ира изумилась бы, но комната вдруг закружилась, а стены выгнулись в разные стороны. Из тумана выплыло круглое щекастое лицо Розы. Губы свахи извивались, как черви.

– Что-то не так, чудо мое? Хреново тебе, шалава? – Ира попыталась встать, но Роза вцепилась ей в локоть, навалилась горячей тушей, огромной грудью. – Ты целка, спрашиваю? Дрянь бесполезная. Не дергайся, сказала, не…

Ира провалилась в забытье.

Ей приснилась лампочка, раскачивающаяся на проводе, монотонно, вправо-влево. Желтое пятно света ползло по кирпичной кладке, и от него разбегались пауки-сенокосцы. Потом лампочка остановилась резко и погасла, а Ира, распахнув глаза, обнаружила себя скорчившейся на заднем сиденье автомобиля. Машина, иномарка, стоит, дверь водителя – нараспашку, и никого за рулем. В салон проникал теплый ветерок, приносивший йодистый запах моря. Ира покрутила головой и скривилась. В черепной коробке грохотала канонада.

Ни разу в жизни она не напивалась, но именно так представляла себе похмелье. Как-то утром Нина, накануне веселившаяся с Валерой, в красках описала свое состояние, она не скупилась на забористые словечки. «И зачем тогда бухать?» – удивилась Ира. «А черт его знает…» – вздохнула сестра.

У Иры саднило в затылке, ныли икры, ее морозило. Липкий гриппозный пот выступил на лбу.

«Я была в „Купидоне“. Эта баба… Ягодный чай… Меня отравили…»

Ира взвилась, вспомнились страшилки про похитителей почек.