Инкубы - Эдвард Ли

Джинни, сидя за рулем, бормотала:

- Я имею в виду, я даже сесть не могу без того, чтобы не съежиться. Ты понимаешь, о чем я говорю? Я... чувствительная.

- И неудовлетворенная.

- Неудовлетворенная? А что насчет тебя? Разве не из-за этого ты рассталась с Джеком? Потому что ты не была удовлетворена в сексуальном плане?

- Нет, это... - но остальное так и не слетело с ее губ. - Было много всего, - сказала она вместо этого.

Она не осмелилась рассказать Джинни о своих собственных презервативах.

- Может быть, мы просто пара шлюх и не знаем об этом.

- Нет такого понятия, как шлюха, Верн. Есть только женщины, которые любят трахаться и говорить об этом, и женщины, которые любят трахаться, но не говорят об этом.

- Это довольно мудрое замечание известной писательницы.

- Не очень мудрое. Краткое. Аксиоматичное.

Последнее слово всегда оставалось за Джинни, и, как правило, оно было решающим.

Все больше людей оставалось позади. Оранжевый 450SL Джинни с каждым поворотом все глубже погружался в асфальт. Затем Вероника, сама не зная почему, спросила:

- Ты когда-нибудь...

- Я когда-нибудь... что?

- Ты когда-нибудь делала что-нибудь... с девушкой?

Глаза Джинни сузились.

- Ты что, заигрываешь со мной?

- Нет! - воскликнула Вероника.

"Почему я спросила об этом?"

- Я просто...

- Да, - ответила Джинни.

Вероника почувствовала, что краснеет. Что заставило ее задать такой личный вопрос?

- Однажды это было, - продолжила Джинни. - Одна девушка, с которой я познакомилась на вечеринке в колледже. Я ее даже не знала. Это было забавно. Мы пили узо, и следующее, что я помню, - мы в постели.

Вероника не знала, как задать следующий вопрос, да и не понимала его необходимости.

- Было ли это хорошо?

Лицо Джинни оставалось спокойным.

- Во многих отношениях это было действительно хорошо. На самом деле я не хотела этого делать, но все равно сделала.

- Почему?

- Как ты думаешь, почему? Подумай. Почему ты делаешь то, чего обычно не делаешь?

- Я не знаю, - сказала Вероника.

- Опыт. Вся жизнь - это опыт. Я подумала, а вдруг, мне понравится секс с девушкой настолько, что я пошлю к черту всех этих потных, волосатых, рыгающих мошонок.

Опыт. Это слово эхом отозвалось в голове Вероники.

- Я, наверное, раз десять кончала, - сказала Джинни.

- Есть чувство вины?

- Почему я должна чувствовать себя виноватой? Я была свободная. Ни мужа, ни парня. Я могла делать то, что хочу и что чувствую.

Вероника замолчала. Внезапно она почувствовала себя виноватой. Но почему? За то, что бросила Джека? За то, что отказалась от конформизма? Или это было нечто большее?

- Ты все еще любишь его, не так ли? - спросила Джинни.

- Я не...

- Верн, этот парень - конченый пациент психиатра. То дело, которое он вел в прошлом году, с тем парнем Лонгфордом, вскружило ему голову. Тебе не нужно расстраиваться из-за того, что ты связалась с парнем, который не может справиться со своей собственной жизнью.

Так ли это? Разочарование? Нет, она была уверена.

- Он слишком много пьет, выкуривает по три пачки "Кэмела" в день. Если он доживет до сорока, это будет настоящим чудом науки. К тому же, он воинственный и недалекий.

Вероника не хотела этого слышать, но...

- Но ты все еще любишь его, - сказала Джинни. - Это все из-за тебя.

Еще больше замешательства. Опыт - вот и все, что она могла подумать.

Дорога закончилась. 5,6-литровый двигатель V-8 450-й модели урчал. Позже Джинни спросила:

- Почему ты спросила меня, была ли я когда-нибудь с девушкой?

Снова воцарилась тишина. Дальше мир исчезал из виду. Тогда Вероника отважилась спросить:

- Ты веришь в предчувствия?

- О Боже! - Джинни не выдержала и подскочила за рулем. - Ты просто нечто, Верн! Настоящее нечто!

Они обе смеялись всю оставшуюся дорогу до поместья.

* * *

Это казалось странно неуместным: белый монолит Баухауза посреди леса.

"Дада", - подумала Вероника, она ненавидела реакционную архитектуру.

Ее яркость бросалась в глаза. Кто бы мог построить такое именно здесь? Строгая геометрия и острые углы в девяносто градусов составляли здание, которое, казалось, упало с неба. Окна с прорезями для оружия и черная дверь напоминали разные лица, когда они выехали на длинную подъездную аллею.

- Господи, - прошептала Джинни.

Она замедлила ход и остановилась. Белизна дома, казалось, завибрировала, как в тумане. Когда они пошли за своими сумками, черная входная дверь со щелчком открылась.

Вероника и Джинни замерли.

- Мисс Полк, мисс Тиль, - поприветствовал их Эрим Хоронос, стоя на крыльце. На нем был белоснежный костюм, который, казалось, переливался на фоне сияющих стен здания.

На его губах появилась едва заметная улыбка. - Я так рад, что вы смогли приехать, - сказал он.

ГЛАВА 4

- Подразделение технической поддержки говорит, что у них есть кое-что по отпечаткам, - сказал Олшер. - Я дал Бек дело в полное распоряжение. У нее в бюро самые лучшие образцы, и она также проводит проверку. Говорит, что, возможно, ей удастся навести справки об оружии.

Джек Кордесман вздохнул изо всех сил.

- Бек - это хорошо, но это ничего не изменит. Оружие - это нож, а это серьезное дело. И я могу сказать тебе это прямо сейчас, мы имеем дело с парнем с мозгами. Его отпечатков нет в картотеке.

- Откуда ты знаешь?

Лицо заместителя комиссара полиции Ларрела Олшера было таким же застывшим, как у черного мраморного бюста гунна Аттилы. Ему не нравилось, когда ему говорили, что все его усилия тщетны, особенно от пьяницы-копа, который был в двух шагах от отряда с резиновыми пистолетами. Олшер был черным, уродливым и плохим. Некоторые называли его "Тенью" за то, что его рост 6 футов 2 дюйма и вес 270 фунтов, как правило, затемняли любой офис, в который он заходил. Однако под маской скрывался бескорыстный человек, который заботился о людях. Он заботился о Джеке, и, вероятно, именно поэтому последние десять лет наступал ему на хвост.

- Я знаю, потому что знаю, - ответил Джек с примечательной выразительностью. - История с треугольником была сложной и преднамеренной.

- Это не было преднамеренным.

- Да, это было.

Олшер недовольно нахмурился. Шрам от пули десятилетней давности на его шее был похож на темную