Возлюбленная распутника - Виктория Анатольевна Воронина

— Я сама буду заниматься поместьем! — храбро заявила Мейбелл, демонстрируя уверенность, которой она вовсе не чувствовала. — Да, поначалу я буду совершать ошибки, но потом, когда войду в курс дела, мне не понадобится ничья помощь.

Дженни недоверчиво покачала головой. Не то, чтобы она сомневалась в уме своей любимицы, просто она знала, что практическая смекалка это еще не все, — нужна известная доля безжалостности и напористости, чтобы выжить среди конкурентов на рынке зерна. А Мейбелл из-за своего доброго сердца даже из своих арендаторов не могла выбить выплату налогов, а некоторым из них, самым бедным, даже прощала долг. Не удивительно, что дела у нее шли все хуже и хуже, ее выручали только те деньги, которые Джордж Флетчер оставил ей на непредвиденные расходы.

Но Мейбелл продолжала надеяться на приезд своего любимого и начала делать долги, рассчитывая продержаться до его приезда с помощью займов. У нее ничего не оставалось кроме этой надежды, которая стала меркнуть с каждым днем все больше. Альфред по-прежнему не отвечал на ее письма.

Утро двадцатого августа выдалось прохладным и туманным, — осенняя пора в Средней Англии наступала, по своему обыкновению, рано. В саду выпала обильная роса, небо заволокли тучи, как бы намекая на то, что скоро придет настоящая осень с затяжными дождями, распутицей и долгими вечерами у камина под свист и завывание сильного ветра. Осенние цветы еще тянулись к солнцу, широко распуская свои лепестки, но летние уже печально наклонили свои головки, не в силах противиться этому предчувствию осени. Желая отвлечься от печального настроения, Мейбелл поспешила в детскую к дочери. Малышка была чудодейственным бальзамом для ее израненного сердца, и Мейбелл достаточно было провести несколько минут в обществе Арабеллы, чтобы снова почувствовать радость жизни. И ей предстояло вот-вот родить, будущий ребенок сильнее обыкновенного толкался в ее животе, как бы заявляя о своем грядущем появлении на свет.

Мейбелл осторожно прилегла на кровать в комнате дочери и стала с любовью смотреть на нее. Арабелла увлеченно играла с котятами, и Мейбелл то следила за тем, чтобы малыши не обижали друг друга, то сама принималась с ними играть. От этого занятия ее отвлек звук колес подъезжающей к дому большой кареты. Арабелла тоже услышала этот шум, и она быстро подбежала к окну, желая узнать, что за гость к ним пожаловал.

— Мама, какая большая и красивая карета! — восторженно закричала она, хлопая в свои маленькие ладошки. — Я никогда еще такой не видела!

У Мейбелл радостно замерло сердце в груди. Альфред, это Альфред наконец-то приехал к ней! Ее молитвы были не напрасны.

— Белла, приехал твой папа, — счастливо проговорила она, в упоении целуя свою обожаемую дочурку. — Покажи себя хорошей и воспитанной девочкой, чтобы он мог тобою гордиться.

— Конечно, мама, я постараюсь, — послушно кивнула головой малышка.

Мейбелл еще раз поцеловала ее и поспешила к себе, желая принарядиться. Как она жалела о том, что еще не родила своего второго ребенка. Но приезд любимого доказывал, что его чувства к ней серьезны и наличие огромного живота не смогут помешать их счастью.

По дороге ей встретилась Летти, и Мейбелл торопливо произнесла, обращаясь к девушке.

— Летти, помоги мне привести себя в порядок. Конечно, я сейчас выгляжу как слон, но ведь живот можно замаскировать, верно?

— Разумеется, миледи, я сделаю все возможное, — с готовностью произнесла ее верная горничная. — Для такого гостя как его светлость герцог Мальборо следует постараться выглядеть самым лучшим образом. Он ждет вас в гостиной.

Слова Летти словно окатили Мейбелл ушатом ледяной воды, и она ухватилась за плечо служанки, чтобы не упасть. Какой герцог, если она ждет Альфреда!

— Летти, ты ничего не путаешь? — растерянно пролепетала она. — Лорд Эшби не приехал?

— Нет, госпожа, приехал сэр Джон Черчилль, — озадаченно ответила горничная. — Больше никто из кареты не выходил.

Для Мейбелл свет снова померк. Она безразлично посмотрела на себя в зеркале, больше не испытывая интереса к своей внешности. Судьба здорово обманула ее, послав ей вместо любимого назойливого поклонника, от которого она была рада избавиться. Поэтому Мейбелл не стала прихорашиваться, поправив только свои волосы. Она очень подурнела от беременности, ее лицо стало одутловатым и покрылось желтыми пятнами. В волосах появилась седина, — переживания на плахе и прощание с жизнью оставили на ней свой след, но теперь молодая леди Уинтворт только радовалась тому, в какое страшилище она превратилась. Пора уже Джону Черчиллю понять, что их пути окончательно и бесповоротно разошлись.

Герцог Мальборо быстро поднялся с кресла, едва Мейбелл вошла в гостиную. Она зря надеялась на то, что ее непрезентабельный вид оттолкнет его от нее — Джон Черчилль по-прежнему смотрел на нее влюбленными глазами, видя в ней всю ту же юную красавицу, которая некогда пленила его воображение. Он припал долгим поцелуем к ее руке, что вовсе не смягчило Мейбелл. Она никак не могла простить ему того, что он приехал к ней вместо Альфреда Эшби, и тем самым причинил ей самое жестокое разочарование в ее жизни.

— Что привело вас ко мне, сэр Черчилль? — сухо спросила Мейбелл вместо приветствия.

— Дорогая Мейбелл, я давно желал встретиться с вами, и вот, обстоятельства позволили мне приехать в ваше поместье, — счастливо улыбаясь, сказал герцог Мальборо. — Вы же знаете, что я всегда испытывал к вам искреннюю и непреходящую любовь.

— Не понимаю, неужели в Лондоне не осталось прелестниц, и вы явились в провинциальную глушь гоняться за беременной женщиной, — раздраженно произнесла леди Уинтворт.

— Именно сейчас нужно гоняться за вами, моя красавица! Стоит вам родить, и вы тут же окажетесь в окружении толпы поклонников, среди которых трудно будет пробиться, — деланно сокрушенным тоном произнес прославленный генерал. — А сейчас, возможно вы оцените мою вам преданность.

— Вы напрасно приехали, милорд, — решительно произнесла Мейбелл. Теперь она опасалась, что новость о визите герцога Мальборо достигнет слуха Альфреда и будет им неверно истолкована. — Я покончила со всеми своими предосудительными связями и намерена вести добродетельную жизнь. Поэтому, прошу вас, покиньте мой дом, и никогда больше не навязывайте мне своего общества.

Лицо герцога Мальборо помрачнело.