Обесчещенная леди - Мэри Джо Патни

— Шантаж? — нахмурилась Кенди. — Да, может получиться… Он очень гордится собой и точно не захочет, чтобы в свете узнали о случившемся. Однако, чтобы его убедить, потребуются очень серьезные доказательства.

— Доказательства бывают разные, — заметила Сюзанна, не сводя с Кенди пристального взгляда. — Скажи, а муж когда-нибудь наносил тебе телесные повреждения, достаточно серьезные, чтобы это вызвало негодование у всякого порядочного человека?

Кенди ощутила, как кровь отливает от лица: слова Сюзанны заставили ее вспомнить о том ужасном и постыдном, о чем она хотела бы навсегда забыть, но она понимала, что единственная надежда выбраться из ада, в который превратилась ее жизнь, быть честной. Опустив глаза, она прошептала:

— Да, он требовал деньги, а когда я отказывалась их давать, бил меня.

Сюзанна крепко сжала ее руку. Взглянув ей в лицо, Кенди поняла, что и она знает о жестокости не понаслышке.

Это понимание подбодрило ее и помогло продолжить.

— Именно из-за жестокости Деншира — грубости, угроз, ужасных выходок — мы с Кристофером почти не выезжали из деревни. Мое терпение лопнуло несколько месяцев назад, когда Деншир опять приехал в поместье за деньгами.

— Что же тогда произошло? — спросила Сюзанна, не сводя с нее твердого и сочувственного взгляда зеленых глаз.

— Он был пьян, — торопливо и сбивчиво заговорила Кенди, — и, когда я сказала, что денег больше не дам, в ярости набросился на меня. На этот раз я начала сопротивляться. Он толкнул меня прямо в пылающий камин, ногой на раскаленную решетку. От силы удара я почти лишилась чувств и не могла двигаться, а он… он выбежал из комнаты, оставив меня гореть.

Глава 7

Все были так потрясены, что не могли сказать ни слова. Наконец Сюзанна воскликнула:

— Господи, ну и зверь! На тебе загорелась одежда?

— Я закричала, начала кататься по ковру и сбивать пламя своей шалью. По счастью, руки почти не обгорели, но раскаленные прутья решетки навсегда оставили клеймо на левой ноге. Смутно помню, как Деншир пробормотал что-то вроде: «Я не хотел, это несчастный случай», а потом быстренько укатил в Лондон.

— Даже не выяснив, насколько серьезно ты пострадала? — изумленно спросил Лукас.

— Он старался избегать неприятных впечатлений — даже тех, которым виной он сам, — сухо ответила Кенди.

Наклонившись, она приподняла до колен подол платья. Даже сквозь шелковые чулки явственно просвечивали параллельные красные полосы на левой икре — шрамы, которые, как она надеялась, когда-нибудь поблекнут.

Ее новые друзья молча, совершенно потрясенные, смотрели на эти шрамы. Она опустила подол и выпрямилась.

— Но нет доказательств, что это сделал муж. Я ведь могла и сама, споткнувшись, упасть на каминную решетку и обжечься.

— А как насчет слуг? — спросил Лукас. — И врача ведь вызывали?

— Горничная услышала шум, прибежала и обнаружила меня без чувств на полу, но того, что случилось, не видела. Вызвали врача, он обработал и перевязал ожоги, а также прописал мне обезболивающее — боль была невыносимая. Придя в себя через несколько дней, я узнала, что Деншир уехал и забрал с собой Кристофера.

Снова наступило тягостное молчание.

— Мне очень, очень жаль, — нарушила его, наконец, Сюзанна.

Боль от потери Кристофера была еще страшнее физических мучений. Сделав над собой усилие, чтобы голос не дрожал, Кенди продолжила:

— Я решила подать в суд и официально оформить раздельное проживание. Мы с Денширом с рождения ребенка не вступали в супружеские отношения, а поскольку Кристофер еще мал, мне кажется правильнее, чтобы он жил со мной. Так что я поехала в Лондон, чтобы поговорить с Денширом. Он выслушал меня с кислой миной, хотя и не возражал, возможно, потому, что я согласилась выплатить ему значительную сумму — деньги всегда интересовали его больше, чем что-либо другое. — Она заставила себя приглушить рвавшийся наружу гнев и бесстрастно закончила: — А три дня спустя он организовал этот мерзкий спектакль и подал на развод сам.

— Пожалуй, возьму свои слова назад, — помолчав, задумчиво заметил Симон. — Пристрелить Деншира не такая уж плохая идея.

— Мысль соблазнительная, что и говорить, — согласился Лукас. — Но в убийстве неминуемо обвинят Кенди.

Симон поднял графин и подлил всем бренди:

— Я не раз замечал, что бренди в умеренных количествах очень помогает здраво мыслить. Итак, Лукас готов, если потребуется, внести билль в палату лордов, — но это, в крайнем случае. Что мы можем сделать, не доводя до этого?

— Найти хорошего адвоката по бракоразводным процессам, — подсказал Лукас. — Дела о разводах рассматриваются как церковным, так и гражданским судом.

Симон и Сюзанна переглянулись и почти одновременно воскликнули:

— Киркленд!

— Это адвокат? — спросила Кенди.

— Нет, но у графа Киркленда много полезных знакомств, и он отлично умеет решать проблемы без лишнего шума, — объяснил Симон. — Лукас, кажется, в то время я об этом не упоминал, но Киркленд — владелец особняка в Брюсселе, где мы жили до и после Ватерлоо.

— Вот как? — с любопытством переспросил Лукас. — Дом с прислугой, у которой столько разнообразных и ценных талантов? Если такие же знакомые есть у него и в Англии, ему не составит труда разыскать свидетелей, которые подтвердят версию Кенди.

— Точно! — согласилась Сюзанна, по-прежнему глядя на Кенди. — Хочешь знать, кто такой Киркленд? Представь себе паука — нет-нет, очень красивого и обаятельного паука — в центре огромной паутины, состоящей из всякого рода полезных людей. Теперь, когда Наполеон заточен на том острове в Южной Атлантике, у Киркленда, должно быть, масса свободного времени. Уверена, он не откажется помочь несправедливо очерненной женщине добиться справедливости.

— Он кто-то вроде шпиона? — догадалась Кенди. — А может быть, руководитель сети?

— Можно и так сказать, — пожал плечами Симон. — Или ограничиться тем, что в друзьях у него немало влиятельных персон, к которым он может обратиться в случае необходимости.

— А у многих из этих джентльменов есть добросердечные и свободомыслящие жены, — добавила Сюзанна. — Тех из них, с кем знакома, я могу пригласить на чай, и мы постараемся убедить их оказать нам поддержку. Если они начнут приглашать тебя на свои балы и вечера, это может пошатнуть сложившееся мнение света.

— Однако публично вернуть себе доброе имя — задача не из легких, — снова заговорил Симон. — Вам придется доказывать свою правоту перед множеством совершенно посторонних людей, показывать свою боль — и быть готовой к тому, что кто-то может не поверить, посмеется, даже