Обесчещенная леди - Мэри Джо Патни

Это был серьезный вопрос, который требовал обдумывания, и Кенди знала, как много ей придется перенести. Чтобы заставить себя прийти на бал к Клентонам, ей пришлось собрать все свое самообладание и чувство собственного достоинства. Уже у дверей она едва не повернула назад. И никогда не забудет того жгучего унижения, когда стояла в центре бального зала в одиночестве, а прочие гости шарахались от нее, словно от прокаженной, пожирали опасливо-любопытными взглядами и шептали в спину оскорбления.

Ей несказанно повезло встретить потрясающего союзника и обрести уверенность в завтрашнем дне. Кенди нашла доброту, сочувствие и надежду…

— Я так устала прятаться, словно загнанная лиса в норе. Настало время выйти на свет и начать борьбу за справедливость. Знаю: будет нелегко, но я к этому готова.

— Один в поле не воин, — напомнил Лукас. — Я буду счастлив тебя сопровождать, если позволишь. Меня тоже далеко не везде рады видеть, так что будем встречать презрительные взгляды и оскорбления вместе.

Сюзанна улыбнулась, однако заметила:

— Люди решат, что вы любовники, и это вряд ли поможет Кенди вернуть себе доброе имя.

— Но мы не любовники.

Кенди посмотрела на Лукаса, и взгляды их встретились, словно два клинка — да так, что искры полетели! Она вовсе не собиралась еще раз выходить замуж, даже если бы закон это разрешал, но, подняв глаза на Лукаса, вдруг остро осознала и ощутила его мужскую силу и красоту. Мужчина с сильным гибким телом воина обладал сострадательной душой целителя… В первый раз ей вдруг пришло в голову, что, возможно, иметь любовника не так уж плохо.

Изумленная и смущенная собственной реакцией, она поспешно отвела взгляд:

— Можно сказать, что мы кузены. Не двоюродные брат и сестра, более дальние, но все же родственники, и это объяснило бы желание Лукаса меня поддержать. Как насчет троюродных?

— Ну, это мы еще обдумаем, — согласился Лукас. — Вполне возможно, что мы ведь и правда приходимся друг другу отдаленной родней. Среди моих предков есть шотландцы, которые вполне могли быть как-то связаны с твоей семьей… такое трудно как подтвердить, так и опровергнуть.

Кенди почувствовала, что напряжение исчезает и на душе становится спокойнее. Ведь любые испытания переносить куда легче, если Лукас будет рядом! И почему-то ей кажется это вполне естественным?

Сюзанна поднялась с места:

— Оставляю вас продолжать мозговой штурм, а мне пора кормить Мэделин.

Многие дамы высшего света пользовались услугами кормилиц, но Кенди предпочла выкармливать сына сама, как, очевидно, и Сюзанна.

— Можно мне посмотреть на малышку?

— С удовольствием представлю вас друг другу, — с улыбкой ответила Сюзанна. — Хотя сразу предупреждаю: она пока не особо разговорчива.

Кенди рассмеялась и поднялась, пообещав мужчинам:

— Я скоро вернусь, а пока — вот список потенциальных свидетелей и описания всего, что происходило той ночью… что смогла вспомнить.

Над этими записями она провела немало времени, к тому же сделала еще несколько копий. Две из них она протянула сейчас Лукасу и Симону, прежде чем отправиться вслед за Сюзанной наверх.

Детскую на третьем этаже освещала одна лампа. В кресле-качалке сидела горничная и вязала, но при появлении двух дам встала и сообщила:

— Мистрис, Мэделин с удовольствием поужинает, а я — выпью чашечку чая!

Сюзанна рассмеялась и, жестом отпустив девушку, склонилась над прекрасной резной колыбелью и взяла дочурку на руки. Малышка сонно улыбнулась и зевнула. Волосики у нее были темные, как у обоих родителей, кожа белоснежная и словно светилась изнутри, а от матери она унаследовала колдовские зеленые глаза.

— Какая красавица! — тихо сказала Кенди.

— Как приятно это слышать! — улыбнулась Сюзанна. — Представляете: эта колыбель досталась нам по наследству от матери Симона, а ей — от ее предков. В ней качали и моего мужа, и его мать и других младенцев в их роду!

Кенди погладила кончиками пальцев полированное темное дерево, представляя себе череду малышей, безмятежно спавших в этой колыбельке.

— Это же прекрасно, когда можешь вот так передать ребенку семейную историю!

— Да, особенно если вспомнить, что мне от моей семьи ничего не осталось. — Сюзанна села в кресло-качалку и расстегнула на груди платье, искусно скроенное так, что позволяло, не раздеваясь, кормить младенца. — Ей всего месяц. Родилась немного раньше срока, но, как видишь, вполне здорова.

— Какое же это чудо! — с восторгом воскликнула Кенди, опустившись в соседнее кресло. — Кристофера таким маленьким я почти не помню…

— Мы его найдем, — спокойно сказала Сюзанна, поднося дочь к груди. — Даже если отец и не любит своего сына, то будет заботиться о нем как о наследнике.

— Я и сама себе это говорю. — Кенди сделала глубокий вдох, стараясь успокоиться. — Сюзанна, но почему вы так быстро приняли мою историю? Кажется, если бы ко мне явилась незнакомка и рассказала о столь необычном случае, я бы сама ей не поверила.

Сюзанна откинулась в кресле и погладила малышку по спинке.

— Тебя привел Лукас, а он редко ошибается в людях. И потом… — Поколебавшись, она продолжила: — Корабль, на котором была и я, захватили берберские пираты. Я стала рабыней и попала в гарем к одному… крайне неприятному турецкому вельможе. О том, что вытворяют мужчины с беззащитными женщинами, мне известно по собственному опыту, и я уверена, что нам надо поддерживать друг друга.

Кенди догадывалась, что за сухими словами Сюзанны скрывается океан боли, о котором ее новая подруга едва ли желает говорить.

— Я рада, что испытания тебя не озлобили, а, напротив, сделали великодушной, и благодарю от всего сердца. И твоего мужа тоже.

— Симон был на войне, видел много горя и боли, так что суждениям Лукаса доверяет. — Сюзанна улыбнулась. — Я, единственный ребенок в семье, очень обрадовалась, когда, выйдя замуж за Симона, вместе с мужем приобрела брата.

— А я так рада, что решилась отправиться на бал к Клентонам, благодаря чему и встретилась со всеми вами! — Кенди встала с кресла. — Ладно, оставлю вас вдвоем. Это время не имеет цены — ведь дети так быстро растут!

Сюзанна широко улыбнулась:

— Да, к сожалению, но очень надеюсь, что Мэделин у нас не последняя!

Кенди искренне пожелала Симону и Сюзанне еще детей — и впервые невольно пожалела, что ее собственное будущее туманно и в любом случае очень далеко от подобной идиллии.

Услышав ее шаги на лестнице, Лукас поднял глаза. Когда Кенди присоединилась к ним в гостиной, его поразили произошедшие с ней изменения. Она по-прежнему носила черное, держалась все с тем же королевским достоинством, но теперь в ней