Возлюбленная распутника - Виктория Анатольевна Воронина
— Пусть господь благословит вашу милость и все ваши пути! — в последний раз всхлипнула новобрачная и благодарно посмотрела на графа Кэррингтона.
Альфред заплатил двадцать шиллингов и Рон Дунстан наконец получил то брачное свидетельство, которое ему было нужно для признания своего ребенка законным. После ухода новобрачных в часовню вступили, под конвоем двух дюжих лакеев, Чарльз и Пэнси. Вид растрепанной невесты и побитого жениха, то и дело вытирающего кровь со своего носа ничуть не обескуражил почтенного Джеймса Колтона, за время своей церковной практики он и не такое видел.
С потрепанным молитвенником в руке, распространяя вокруг себя запах перегара, этот священник Флитской тюрьмы наспех провел сокращенную версию брачной службы и через полчаса Чарльз и Пэнси стали супругами перед Богом и людьми. Свидетелем выступил лорд Альфред Эшби, и имена новых новобрачных торжественно записали в регистрационный журнал тюрьмы.
После того как дело было сделано, Альфред отвез свою бывшую невесту и ее молодого мужа в родительский дом. Там уже царило глубокое волнение — дело шло к полуночи, а пропавшая Пэнси не подавала о себе никаких известий.
При виде дочери и графа Кэррингтона на лице Марты Мэллард отразилось нескрываемое облегчение, а ее муж потребовал объяснений у графа.
— Сэр Джозеф, я имел твердое намерение породниться с вами, но видно не судьба, — ответил на это лорд Эшби. — Как выяснилось, ваша дочь тайно встречалась с моим секретарем Трентоном… — и он толкнул вперед Чарльза, на лице которого до сих пор виднелись следы крови. — Я не намерен чинить препятствий влюбленным сердцам, если дело обернулось таким образом, и час назад ваша дочь обвенчалась с этим юношей во Флите. Вот их брачное свидетельство, подтверждающее мои слова.
Новость подействовала на домашних Пэнси как ушат ледяной воды. Когда прошло первое изумление, родители Пэнси посмотрели на девушку с нескрываемым гневом. В их глазах читался вопрос, как можно было быть такой дурой, чтобы променять высокопоставленного графа Кэррингтона на его секретаря. Пэнси, сжавшись, опустила голову перед их уничтожающими взглядами. Она сама не находила оправдания своей глупости.
Альфред оставил Мэллардов разбираться со своими проблемами на их усмотрение и отправился в свой дом. Он чувствовал себя донельзя уставшим и опустошенным. До чего же мерзкий выдался день, полный раскрытия обмана и предательства! Граф Кэррингтон с содроганием подумал о том, что если бы по счастливой случайности ему не пришла в голову мысль навестить молодого симулянта, то он навсегда оказался бы связанным с девицей легкого поведения, не имеющей ни капли душевного благородства, сострадания и доброты, ничего кроме своей фальшивой красоты. Еще было ясно, что, не смотря на все свои старания, ему не удалось избавиться от образа чаровницы Мейбелл. Попытка сменить Мейбелл на похожую красавицу потерпела сокрушительное фиаско, ока оказалась незаменимой. Отсутствие любимой еще больше начало вызывать в сердце Альфреда неудержимую тоску и возрастающее желание ее видеть. Когда он добрался до своего дома, то первым делом поспешил в свой кабинет и открыл ящик своего письменного стола, где хранились письма леди Уинтворт. Раньше лорд Эшби запрещал себе даже думать об этой изменившей ему женщине. Ведь он зрелый мужчина, а не сентиментальный юноша, и должен владеть своими чувствами, а не допускать, чтобы они правили им. Получив первое письмо от Мейбелл, он хотел его сжечь в камине, но его рука не поднялась уничтожить строки, написанные любимым существом. Однако он не стал также читать письмо, даже открывать конверт, и оно, нераспечатанное, отправилось на дно ящика письменного стола. Эта участь постигла остальные письма безнадежно влюбленной в него девушки — все они, непрочитанные, складывались стопкой в заветном ящике.
Теперь Альфред Эшби бросился к заброшенным посланиям любимой, как голодный бросается на неожиданно появившуюся пищу, начиная с самой первой весточки от нее. Он наслаждался уже одним видом написанных изящных строк, в которых ощущалась живая речь Мейбелл. Получился целый роман в письмах, в котором молодая леди Уинтворт до конца изливала перед своим возлюбленным душу, объясняя, что ее заставляло поступать так, а не иначе. Теперь он лучше понимал Мейбелл и ее поступки. Она описывала ему в мельчайших подробностях свою жизнь, много рассказывала о детях, а также о тех житейских проблемах, которые ей приходилось преодолевать почти каждый день. Альфред словно воочию увидел, как неопытная девушка все глубже погружается в испытания, которые неизбежно сопутствовали управлению большим поместьем. И он был чрезвычайно благодарен ей за то, что, не смотря на его молчание, она продолжала писать ему словно потерпевший кораблекрушение моряк, который без конца бросает в море запечатанные бутылки с призывами о помощи. Альфред даже не предполагал, что его возлюбленной придется настолько туго. Он знал, что поместье Уинтвортов является добротным, процветающим хозяйством, но, как выяснилось, это благополучие держалось на процентах дохода от богатства Сэдли. Когда произошла конфискация торгового дома Сэдли, для поместья Уинтвортов наступили плохие времена, и граф Кэррингтон поклялся самому себе, что немедленно займется финансовыми проблемами матери своей дочери. Еще его стало настораживать как часто и охотно Мейбелл пишет ему об их общем друге Джордже Флетчере. Количество упоминаний об этом молодом человеке постоянно возрастало; Мейбелл с нескрываемым чувством благодарности писала о том, как много Джордж помогал ей, когда ей становилось особенно туго. Эта связь Мейбелл и молодого Флетчера стала открытием для Альфреда; сам Джордж ни словом не обмолвился ему о тех отношениях, которые он поддерживал с девушкой. Граф Кэррингтон стал читать внимательнее; он чувствовал, что за великодушием Джорджа кроется нечто большее, чем полагала наивная Мейбелл. Постепенно он дошел до ее предпоследнего письма, которое заставило его похолодеть.
'Вечера без тебя тянутся нестерпимо долго. Я ни на минуту не могу избавиться от мыслей о тебе, любовь моя! Где ты? Что делаешь?
Я попросила Джорджа поехать в Лондон и поговорить с тобою. Пусть мне не достает умения достучаться до твоего сердца, но Джордж наверняка сумеет оправдать мои надежды. Ведь он так благороден, так умен, он охотно пошел мне навстречу и пообещал мне уговорить тебя вернуться ко мне.
В ожидании ответа от него я с удвоенным старанием принялась за дела поместья, чтобы хоть как-то отвлечься. Арабелла заметила, что я почти ничего не ем от волнения, и с беспокойством спросила — не заболела ли я? Ради нее и Дженни я заставляю себя
