Возлюбленная распутника - Виктория Анатольевна Воронина

Такая мстительность прозвучала в голосе лорда Эшби, что Чарльз счел за благо молчать и покориться своей судьбе. Но Пэнси не желала так просто сдаваться, у нее просто скулы сводило от одной мысли, что она станет женой нищего секретаря. Пэнси бросилась на колени перед графом Кэррингтоном и взмолилась:

— Милорд, не отдавайте меня этому сопливому мальчишке! Я люблю только вас, а это скулящее недоразумение было словно наваждением, от которого мне посчастливилось избавиться только сейчас. Простите меня, и я буду для вас самой верной и преданной женой на свете.

— Милорд, я решительно отказываюсь жениться на этой женщине! — молодой Трентон снова осмелел при виде атаки мисс Мэллард на своего патрона. Он обменялся с девушкой взаимно злыми, неприязненными взглядами. Чарльз и Пэнси уже ненавидели друг друга за крах своей судьбы, и теперь их отталкивало то, что привлекало в начале любовной связи. Но граф Кэррингтон оказался для них слишком крепким орешком, и ему были безразличны их чувства.

— Голуби мои, вы демонстрируете такое поразительное единодушие, что становится просто удивительным ваш отказ связать свои судьбы, — покачал он головой и обратился сначала к Пэнси: — Дорогая, у меня есть правило жениться только на той молодой леди, которая в качестве свадебного дара предоставила мне свою девственность. Поэтому перед тобой предстает такой выбор — либо иметь мужем это скулящее ничтожество, либо вовсе не иметь мужа, поскольку я решительно отказываюсь иметь вас своей женой. А вы, Чарльз, в случае отсутствия брака с мисс Мэллард пойдете в Ньюгейтскую тюрьму за свои долги. Ее приданым станут ваши долговые расписки, запомните это!

Против таких аргументов молодые люди ничего не могли возразить. Для молодой девушки не было большего позора, чем быть брошенной и обесчещенной, а Чарльза Трентона страшила перспектива попасть в долговую тюрьму, поскольку он задолжал графу Кэррингтону столько, что даже его добрая крестная леди Россвуд не смогла бы ему помочь.

Всхлипывая, Пэнси принялась натягивать на свое голое тело бархатное платье винного цвета. Ей стало понятно, что граф Кэррингтон хладнокровно и расчетливо использовал ее тело, как она использовала других людей, и ей не стоит ждать от него снисхождения. Чарльз, с трудом передвигаясь от боли, надел свой серый будничный камзол и помятый парик. Патрон не позволил ему прицепить к поясу шпагу как в знак презрения к нему, так и во избежание возможного эксцесса с его стороны.

Когда все приобрели более-менее пристойный вид, граф Кэррингтон позвал своего старшего лакея, и велел ему заплатить хозяину заведения за погром, учиненный им в комнате Чарльза. Ему было противно ехать с Чарльзом и Пэнси в одной карете, но он пошел на это, чтобы поскорее завершить все дела, связывающие его с ними.

Обычно браки заключались в церковных приходах, где предварительно оглашалась новость о предстоящем венчании за три недели до торжества с называнием имен жениха и невесты, причем в строго определенное время — с восьми утра до полудня. Альтернативой традиционному способу заключения брака служила ускоренная процедура в Флитской тюрьме. Там желающие связать себя брачными узами могли повенчаться в любое время дня и ночи. Именно туда направилась карета королевского министра. Скоро она достигла подножия Ладгейтского холма и берега реки Флит Дитч, где высилось большое угрюмое здание, служащее местом заключения для виновных в неуплате долгов.

— Какое удобное место для тебя, Чарльз, не правда ли? — саркастически спросил лорд Эшби своего бывшего секретаря, кивая в сторону Флитской тюрьмы. — Согласишься ли ты жениться, или откажешься, — оно в любом случае тебе пригодится.

Чарльзу одного взгляда на тонущие в вечернем сумраке мрачные стены с решетками было достаточно, чтобы проникнуться зловещим эффектом многолетнего заточения и окончательно отказаться от всякой мысли о сопротивлении. Пребыванию в зловонной тюремной камере с остатками гниющей соломы и бегающими по ней голодными крысами он предпочел законный брак, даже с такой невестой как Пэнси Мэллард.

Неопрятная, неопределенного возраста женщина встретила графа Кэррингтона и его спутников у входа с журналом для регистрации брака, и после ряда поклонов она проводила их через пропитанный табачным дымом и запахом пива коридор в комнату, переделанную в часовню. Оттуда слышались разъяренные крики, звуки борьбы и женские рыдания.

— Три шиллинга за венчание и брачное свидетельство⁈ — вопил чей-то мужской голос. — Да ты не пастор, а грабитель, отец Колтон. Я предварительно узнавал, сколько стоят твои услуги на самом деле — не больше двух шиллингов и шести пенсов!!!

— Оформление документов подорожало, и я заставлю тебя, Рон Дунтан, сполна заплатить мне, — не менее гневно ответил его противник.

— Давай бумагу, или я камня на камне не оставлю от этой часовни, — пригрозил новобрачный, и драка между ним и священником перешла в новую, более ожесточенную стадию.

Альфред Эшби нашел, что ему следует вмешаться в эту ситуацию, если он хочет завершить свою поездку к полуночи. Он быстро вошел в слабо освещенное помещение и увидел двух дерущихся мужчин, плачущую женщину на последнем сроке беременности и молодого причетника с раскрытым от изумления ртом. Он еще не привык к тем бурным сценам, которые частенько разыгрывались в часовне Флитской тюрьмы. Неожиданное появление вельможи заставило всех присутствующих оторваться от своего занятия, тем более что лорд Эшби схватил за шиворот драчунов и развел их в разные стороны.

— Так, джентльмены, угомонились! — раздраженно произнес он. — Кто из вас священник?

— Это я, — с достоинством проговорил низкий черноволосый крепыш, поправляя на себе большой белый воротник пасторского облачения. — Отец Джеймс Колтон к вашим услугам.

— Мне нужно, чтобы вы поженили одного молодого джентльмена и юную леди, — скривившись, сказал Альфред. — Сколько вы возьмете за это дело?

— Ну, думаю, шести шиллингов будет достаточно, — подумав, сказал Джеймс Колтон.

— Нет, вы только посмотрите на этого негодяя в образе священника! — возмущенно закричал Рон Дунстан. По своему внешнему виду он напоминал моряка дальнего плавания. — Милорд, с меня он требовал три шиллинга, не дайте ему ободрать себя как липку.

— Что ты понимаешь, невежда! — фыркнул пастор. — Для благородных господ требуется особое брачное свидетельство, с королевской печатью.

— Хорошо, я дам вам двадцать шиллингов, только отдайте этим добрым людям их брачное свидетельство, в котором нуждаются не столько они, сколько их будущий малыш, — теряя