Обесчещенная леди - Мэри Джо Патни

— И вот еще приятная новость: оказывается, три из этих дам утром по средам занимаются у Анджело. Пригласили присоединиться к ним и меня, когда захочу. Благодаря Сюзанне вчера я обрела подруг, так что больше не чувствую себя одинокой.

— Все это нам очень поможет, если мне придется поднимать в парламенте вопрос об обвинении Деншира в уголовных преступлениях, — заметил Лукас. — Чем больше народу встанет на твою сторону, тем лучше, особенно если это будут дамы, чьи мужья заседают в палате лордов.

Кенди скривила губы:

— Испорченная репутация сейчас кажется мне совсем не главной проблемой. Все мои мысли занимает наше путешествие.

— Я видел, как ты была потрясена, когда вспомнила свое потерянное дитя, — заметил Лукас, — но сейчас, мне кажется, немного пришла в себя.

Это было скорее утверждение, и Кенди хотелось быть с ним откровенной.

— Воспоминания о Кейтлин поразили меня и причинили страшную боль, но в то же время… словно освободили. До того я и не понимала, что в моем прошлом зияет черная дыра, но когда вспомнила, как держала дочь в объятиях… — Кенди продолжила не сразу: — Знаешь, я думаю, какой бы она стала, если бы выжила: девчонкой-сорванцом, как я в детстве, или была бы похожа на Кристофера? Были бы они так же близки, как обычно происходит с двойняшками?

— Неизбежные вопросы…

— Да, но смерть младенцев, к сожалению, частое явление, с таким горем сталкиваются многие родители. — Глубоко вздохнув, она добавила: — Моя боль не уникальна, и это утешает.

— Очень мудро.

— Не уверена насчет мудрости. Я просто стараюсь принять то, чего нельзя изменить, и двигаться дальше. Самое важное для меня сейчас — вернуть Кристофера.

— Расскажи мне о нем, — попросил Лукас.

Кенди почувствовала, что он сказал это не из вежливости: ему действительно интересно знать, какой у нее сын, и опять его внимание как бальзам пролилось на душу.

— Никогда не спрашивай мать о ребенке: она сядет тебе на уши и не слезет! — Как описать Кристофера, свет ее жизни? — Разумеется, я необъективна, но, мне кажется, он чудесный мальчик: здоровый, крепкий, веселый и открытый, ничего не боится — настолько, что мне порой страшно за него, — обожает ездить верхом и играть с соседскими ребятишками, но читать и учиться тоже любит.

— Он добрый?

— Вне всякого сомнения! Причем добр он не только к другим детям, но и к животным. Не раз он приносил домой раненых, и мы вместе их выхаживали. Обожает Пятнашку, своего пони.

Деншир оторвал Кристофера от всего, что тот знал и любил… Кенди подавила отчаяние, подымавшееся в груди при мысли, что, возможно, она никогда больше не увидит сына.

— Мы его найдем, — твердо сказал Лукас.

Она прерывисто вздохнула и кивнула:

— Да, надеюсь, найдем, и очень скоро! Но давай поговорим о тебе. На что похожа жизнь странствующего монаха?

— Знаешь, в целом она мне нравилась, — ответил Лукас, соглашаясь с переменой темы. — Тихая сельская жизнь. Мы ехали верхом на мулах от одной деревни к другой, и всюду брата Эммануэля встречали радостно и приветливо. Ночевали в крестьянских домах, порой в сараях или амбарах, иногда и на соломе в хлеву.

— Совсем по-библейски!

Он рассмеялся в ответ:

— На охапке сена или соломы на удивление хорошо спится!.. Пациенты наши были люди небогатые, но охотно делились всем, что имели. Когда разносилась весть о прибытии докторов, к нам стекались больные и из соседних деревень. Одним мы могли помочь, за других оставалось только молиться, но каждый, кто встречался с братом Эммануэлем, уходил от него успокоенным и утешенным.

— А ты? Местные крестьянки не пытались тебя соблазнить?

Лукас скорчил гримасу:

— Случалось, но очень скоро у меня сложилась репутация благочестивого святоши, и они отстали.

Кенди подумала, что иных настойчивых дам это могло лишь раззадорить, но, как видно, Лукас научился вежливо избегать женского внимания.

— Если бы ты поддался искушению, это могло бы дурно отразиться на брате Эммануэле?

— Да, и, хуже того, я бы его разочаровал. Этого мне совсем не хотелось.

Город остался позади, и теперь карета катила меж зеленых холмов. Кенди представилось, как двое мужчин, старый и молодой, едут рядом среди таких же холмов на скромных мулах.

— Судя по твоим рассказам, брат Эммануэль был незаурядным человеком.

— Он обладал верой и добротой святого. О таких людях говорят, что они уже при жизни одной ногой на небесах. — Лукас улыбнулся. — С его святостью я тягаться не пробовал — довольно было и того, что неплохо решал земные проблемы.

— Он не предлагал тебе принести монашеские обеты?

— Нет, он был мудрый человек и понимал, что я не создан для монашества. Он говорил: нельзя посвящать себя Богу, если у тебя нет к этому призвания. У меня такого призвания не было. — Лукас надолго замолчал, потом добавил: — Только после смерти брата Эммануэля я вполне осознал, что значил для меня и он сам, и то, чему он меня обучил. Благодаря искусству врачевания в моей жизни снова появился смысл.

— Брата Эммануэля больше нет, а потому теперь еще важнее, чтобы ты продолжал его дело — исцелял страждущих.

Лукас нахмурился:

— Не думал об этом, но… да, ты права, хотя одного этого недостаточно.

Она склонила голову и удивленно спросила:

— Что же еще тебе нужно?

Он грустно улыбнулся:

— Понятия не имею. Кажется, мы оба в одном положении — не вполне понимаем, каково наше предназначение и куда двигаться дальше.

Эти слова поразили ее, словно удар колокола посреди ночи. В самом деле, совсем недавно Кенди была хозяйкой поместья, женой (хоть и практически брошенной), матерью, а теперь потеряла все: и поместье, и ребенка, да и муж бросил ее уже без всяких оговорок. И кто же она теперь? Кем хочет быть?

Кенди знала ответы на эти вопросы. Ей нужно быть сильной, чтобы вернуть себе сына, а также самой управлять своей жизнью, чтобы никогда больше не становиться беспомощной жертвой.

Она искоса взглянула на Лукаса. Еще недавно она добавила бы, что хочет прожить остаток жизни одна, что мысль о новом замужестве вызывает в ней ужас и отвращение, но теперь… теперь чувствовала, что об этом стоит хорошенько подумать.

Глава 15

Уже несколько дней стояла сухая погода, так что карета двигалась весело и споро. День уже клонился к вечеру, когда Лукас сказал:

— Еще один поворот — и мы окажемся в Камден-Кейпе.

Кенди встрепенулась:

— А твои родственники знают, что ты приедешь, да еще и не один?

— Да, я уведомил