Под вуалью страсти - Эбби Грин

— Маркетти! Раз вы женились, означает ли это, что вы перестанете обращать внимание на других женщин? Как это повлияет на вашу компанию?

Шариф так резко остановился, что Лия споткнулась. Он обратился к безликим людям с фотокамерами:

— Компания Маркетти только укрепляется. Я могу вас в этом заверить.

А потом он притянул Лию к себе, и они стали подниматься по лестнице.

Персонал в униформе ловко снял с Лии шубу, поэтому к тому моменту, когда они достигли вершины лестницы, она стала похожа на любую другую женщину в блестящем платье и драгоценностях. Она взяла Шарифа под руку, и они вошли в комнату, залитую золотым сиянием сотен люстр. Ажурные цветочные композиции стояли в центре круглых столов. Гости разговаривали. Оркестр играл тихий джаз.

Они сделали несколько шагов вперед, прежде чем Шарифа кто-то остановил. Он знакомил ее с каждым гостем, который подходил к ним, и лицо Лии заныло от вынужденной улыбки. Она не старалась запоминать имена. Но гости не особо интересовались ею, им был нужен только Шариф.

Он безжалостно отмахивался от подхалимов, не ведя с ними светских разговоров. Он не был очаровательным, но люди все равно стремились к нему.

Лия не чувствовала себя неуместной или заметной, как обычно. Шариф затмевал все вокруг. Однако она видела хитрые взгляды, в основном женские, и слышала шепот у себя за спиной. Лия просто подняла выше голову и сделала вид, что ничего не замечает.

В конце концов, они подошли к своему столу на верхнем уровне комнаты, и Лия с радостью села.

— Все в порядке?

Она посмотрела на Шарифа, который сел рядом с ней. Она поняла, что поморщилась.

— Я не привыкла к высоким каблукам.

Он нахмурился, и она сразу поняла: сказанное ею противоречит тому, что он думает о ней. Но прежде чем она успела сказать еще что-нибудь, музыка стихла, и люди замолчали.

Произносились тосты. Подаваемые блюда больше напоминали художественные инсталляции. Лия потягивала игристое вино, что только усиливало ее ощущение нереальности происходящего.

А потом имя Шарифа упомянул ведущий мероприятия.

Лия навострила уши.

— Из года в год самый крупный благотворительный взнос делает «Маркетти групп». Пожалуйста, поприветствуйте Шарифа Маркетти!

Под гром аплодисментов Шариф встал и пошел на сцену. Он двигался с такой естественной грацией, что она не могла оторвать от него глаз.

Речь Шарифа была краткой, емкой и удивительно страстной. Лия ожидала услышать цинизм в его голосе, но потом поняла, что его действительно заботит то, о чем он говорит. После очередного раунда восторженных аплодисментов Шариф вернулся к столу. Выступления закончились, и люди начали вставать из-за столов.

Шариф посмотрел на Лию.

— Ты готова?

— К чему?

— Идти.

Лия встала и покорно ответила:

— Конечно.

Шариф взял ее за руку и повел сквозь толпу. Лия дрогнула, увидев зал, где гости танцевали под популярную мелодию. Она любила танцевать. Пока она была в Европе, она полюбила ночные клубы, где можно было раствориться в толпе.

Шариф остановился.

— Я не танцую, Лия.

Она открыла рот, чтобы ответить, но Шариф уже уводил ее прочь. Когда они подошли к входной двери, их остановил ухмыляющийся пожилой мужчина.

— Каллаган, — произнес Шариф.

Мужчина наклонил голову.

— Маркетти. Я бы поздравил вас, но, как прирожденный циник, я считаю, что вы выбрали очень подходящий момент, чтобы жениться. Я еще не выяснил, что вы задумали, Маркетти, но я выясню. Не волнуйтесь.

— С таким воображением, как у вас, Каллаган, вам бы книжки писать. А вы знакомы с моей женой?

Легкий и непринужденный тон Шарифа противоречил тому напряжению, с которым он сжимал руку Лии.

Она протянула руку:

— Рада познакомиться. Меня зовут Лия.

Мужчина небрежно пожал ей руку, бормоча что-то невнятное, и ушел.

Шариф выругался себе под нос, когда они вышли из комнаты.

— Кто это был? — спросила Лия, когда стало очевидно, что Шариф не собирается вдаваться в подробности разговора.

— Всего лишь внештатный репортер.

— Что он имел в виду, говоря о подходящем моменте?

— Он просто ищет сенсацию для репортажа.

Сидя на заднем сиденье машины, Лия спросила:

— Ты всегда рано уходишь с таких мероприятий? Или только сегодня вечером?

Он разжал зубы. При встрече с репортером Шариф занервничал. На самом деле вечеринка была скучной, так как он пытался не замечать рядом с собой соблазнительную женщину в платье, которое теперь закрывала шуба.

Шариф оказался в необычной для себя ситуации. Он досадовал из-за того, что испытывает такое сильное влечение к женщине. Он привык быть желанным объектом женского внимания, но прежде всегда полностью контролировал происходящее.

Он сбился во время выступления, потому что думал только о том, что Лия сидит всего в нескольких футах от него. Более того, он остро осознавал внимание, которое она привлекала со стороны других мужчин. Раньше это его ничуть не беспокоило, потому что женщины, с которыми он встречался, были ему почти безразличны.

Он потянул галстук-бабочку, ослабляя узел. Он посмотрел на Лию и чуть не забыл, о чем она спросила. В мягком свете машины она казалась бесконечно загадочной. Ему хотелось только одного: запустить пальцы в ее волосы, притянуть голову Лии к себе и наказать ее поцелуем за то, что она так сильно отвлекает его от дел.

Он заставил себя успокоиться.

— Ты хотела остаться и потанцевать? Притвориться, что вернулась в клубы Европы?

— Я люблю танцевать. Это ведь не преступление?

— Только если тебя не вынесут из клуба вышибалы.

Он наблюдал, как она поджимает полные губы, и поерзал на месте.

— Ты не ответил на мой вопрос. Ты обычно рано уходишь с таких мероприятий?

Шариф рассердился на этот вопрос. Он не баловал откровениями женщин, которые хотели узнать о нем больше. Он ни с кем не делился своими мыслями с тех пор, как умерла его мать.

Но Лия другая. Она его жена. Поэтому он обязан ей ответить.

— Я не в восторге от вечеринок. И я не вижу смысла торчать на них после того, как дело сделано.

Лия отодвинулась в угол машины, словно хотела получше разглядеть Шарифа.

— Ты волк-одиночка. Тебе никто не нужен, Шариф.

Эти слова он часто слышал уже многие годы. Его мать тоже говорила ему об этом.

— Тебе никто не нужен, Шариф, — произносила она с характерным акцентом. — Никому не верь. Доверяй только себе. Ты сам себе лучший друг. Ты всегда будешь знать, что делать. — Она отлично усвоила суровый урок от отца Шарифа, когда тот пре дал ее доверие, украл ее приданое и разбил ей сердце.

Поэтому Шариф стал волком-одиночкой. И это помогло ему выжить.