Под вуалью страсти - Эбби Грин

— Я доверяю только себе и не спрашиваю чужого мнения, не прошу помощи без необходимости.

— А твои братья?

— Мы жили порознь, когда росли, поэтому мы не близки. Но они мне доверяют.

У него стало тяжело на душе. Он никогда не признавал этого раньше. Но братья доверились ему после того, как умер их отец, и Шариф позвал их в совет директоров компании, чтобы работать с ними вместе.

Он знал: они могут не признаться в том, что доверяют ему, и у них, безусловно, имеются свои причины, чтобы работать в компании, основанной их отцом. Но в глубине души братья всегда были близки хотя бы потому, что они пострадали от действий своего отца.

— Но ты им не доверяешь?

Шариф резко нахмурился. Лия подобралась слишком близко к правде, провоцируя у него чувство вины.

— Я доверяю им так же, как ты доверяешь своей семье.

Она покраснела.

— Ты мало знаешь обо мне, чтобы судить, кому я могу доверять.

— А твоя сестра? Ты пожертвовала собой ради нее.

Шариф внезапно представил себе красивую, но гораздо менее привлекательную сестру Лии.

— Да, своей сестре я доверяю, — оправдываясь, ответила Лия.

Автомобиль подъехал к тротуару возле многоквартирного дома, и Шариф чуть не пожалел о том, что их разговор прервался. Он понял, что ему нравится спорить с Лией, потому что она была непредсказуемой.

Шариф насторожился, взяв Лию за руку. Он не предполагал, что однажды наденет на палец женщины обручальное кольцо. Он вдохнул ее запах — мягкий, теплый, мускусно-цветочный.

Лия внезапно наморщила нос и посмотрела вверх — снежинки падали ей на лицо.

Она медленно и благоговейно улыбнулась:

— Пошел снег!

Шариф улыбнулся в ответ:

— Это обычное явление в Нью-Йорке в это время года.

Похоже, Лия его не слышала. Она смотрела вверх, выглядя совершенно ошеломленной. Закрыв глаза и тихо посмеиваясь, она подставляла лицо под падающие снежные хлопья.

Шариф удивился:

— Ты никогда не видела снега?

Она покачала головой, и волосы колыхнулись по ее плечам как черный шелк. Она открыла глаза. В тусклом свете они казались темно-зелеными.

— Никогда! Такое ощущение, что меня целуют.

Взгляд Шарифа упал на ее губы — мягкие и невероятно соблазнительные. Он собирался просунуть руку под ее шубу, обнять за талию, притянуть к себе и…

Он приказал себе остановиться. Неужели он не понимает, что Лия старается его одурачить? Она наверняка видела снег в Европе.

На улице, без сомнения, прятались папарацци. Именно по этой причине, и только по этой причине, Шариф решил, что поддастся на уловки Лии и поцелует ее.

Он услышал ее удивленный вздох и почувствовал, как она уступает ему, запрокидывает голову и приоткрывает рот. Он провел языком по ее губам и поцеловал откровеннее, быстро забыв, почему он вообще поцеловал ее, зная, что это плохая идея.

Вскоре Лия напряглась и уперлась руками ему в грудь. Шариф поднял голову. Снег шел сильнее, толстые пушистые хлопья падали на волосы и лицо Лии.

Она моргнула.

— Зачем ты поцеловал меня?

«Потому что я не мог удержаться».

Боковым зрением Шариф увидел вспышку света.

— Папарацци. Я дал им пищу для разговоров.

Лия оттолкнула его, сделала шаг в сторону и поскользнулась на обледеневшем тротуаре. Недолго думая, Шариф подхватил ее на руки и понес в дом, где сотрудники его службы безопасности открыли дверь.

Лия была слишком потрясена, чтобы что-то сказать или сделать, когда Шариф внес ее в здание, как пушинку.

Она не заметила папарацци. Хотя, стоя так близко к Шарифу и ощущая чувственный запах его тела, она не замечала ничего вокруг. В ее душе запоздало проснулось огорчение. Она даже не сопротивлялась Шарифу. Как будто она весь вечер ждала, что он ее поцелует.

Они оказались у лифта, и она сухо сказала:

— Теперь можешь меня поставить.

По крайней мере, их тела разделяла ее объемная шуба. Он поставил ее на ноги, и двери лифта открылись.

Лия вошла в кабину на дрожащих ногах. Шариф встал рядом с ней, мгновенно доминируя в пространстве и словно выкачивая из лифта весь кислород. Лие вдруг стало жарко в шубе, но она не хотела ее снимать.

Когда двери пентхауса открылись, Лия шагнула внутрь, с облегчением сняла шубу и отдала ее Томасу, который появился из ниоткуда. Потом она повернулась к Шарифу, избегая его взгляда.

— Пожалуйста, не делай этого снова без предупреждения. Я знаю, что я не более чем наемный работник, но ты не можешь приставать ко мне, когда тебе хочется. — Лия мысленно поежилась от своих слов. Потому что ей понравилось стоять на морозе, пока снежинки падали как пух на ее кожу, а страстный поцелуй Шарифа сжигал ее изнутри. Она все еще чувствовала прикосновение его руки к своей талии.

Он молчал так долго, что Лия рискнула взглянуть на него. Шариф улыбался. Унижение Лии сменилось гневом. Она подумала о женщинах, которые бросали на нее лукавые взгляды на вечеринке. Несомненно, они не стали бы жаловаться, если бы Шариф приставал к ним. На самом деле она была совершенно уверена в том, что в этом его никогда раньше не обвиняли. Лие стало жарко, потом холодно от мысли о том, что она постоянно демонстрирует Шарифу свое влечение к нему.

— Пожалуйста, прими мои извинения. В следующий раз я сначала спрошу твоего разрешения.

Лия пожалела, что вообще заговорила об этом. Шариф Маркетти, также известный как шейх Шариф бин Нур аль-Назар, не привык просить разрешения у кого-либо. Он требовал, и люди ему подчинялись.

Пытаясь сохранить хоть немного достоинства, Лия вздернула подбородок.

— Я очень устала. Я иду спать.

— Спокойной ночи, Лия.

Она повернулась и пошла прочь, стараясь двигаться предельно грациозно, зная, что Шариф пялится ей в спину. Вероятно, он по-прежнему насмехается над ней.

Шариф смотрел Лие вслед, не в силах отвести взгляд от ее покачивающихся бедер, обнаженной спины и плеч. Сегодня она отлично держалась на вечеринке. Если она продолжит в том же духе, то будет ему идеальной женой. Жаль только, что Шариф страстно хочет ее и, не сдержавшись, целует на улице, как перевозбужденный подросток.

Шариф напомнил себе, что светская тусовщица Лия вряд ли легко откажется от прежней жизни. Хотя его брат Никос в свое время изменился. Никос был одним из самых известных плейбоев мира, пока не встретил Мэгги, а через год обнаружил, что у него есть сын. Но Шариф любил подкалывать его, говоря, что рано или поздно Никос поймет, чего ему не хватает, и вернется