Рождённые во грехе - Люси Дарлинг
— Ты уходишь? — спрашивает Николай, когда выхожу из спальни.
Он жил здесь последние несколько недель. С ним что-то происходит. Он отрицает это, но я знаю его лучше, чем он думает.
— Мне нужно вернуться.
— Хорошо, — кивает он.
— Я слышал, ты почти каждый вечер ходишь в клуб на Саут-Сайд.
Тот самый, где я познакомился с Моной.
— Это проблема? — спрашивает Николай.
— Нет.
Было бы, если бы он напился и вел себя как придурок, но говорят, что он просто слоняется без дела. Он даже разнял нескольких подравшихся, что для него в новинку. В отчетах других моих людей говорится, что, похоже, он следит за этим местом.
— Тебе нужно что-то сказать мне?
— Не хочу об этом говорить.
— Тогда оставлю тебя с этим.
Он честен. Я принимаю это на веру. Он также не ввязался в очередную драку.
Эмма ждет, когда я вхожу в дом.
— Какая комната?
— Нам нужно поговорить. — Она встает передо мной.
— Не сейчас.
— Да, сейчас. — Вижу, что она в бешенстве. — Это насчет Моны.
— Естественно
— Стриптизерши?
— Господи Иисусе. — Опять это дерьмо?
— Маттео, — рявкает на меня Эмма. Ее тон почти возвращает меня в детство. — Я не подвергаю сомнению твои решения, так как всегда считала тебя хорошим человеком, но ты уничтожаешь эту девушку.
Ирония судьбы. Именно это Мона и сделала со мной.
— Я собираюсь это исправить.
— Ты должен быть здесь, чтобы сделать это.
— Ей хотелось побыть одной.
Эмма закатывает глаза.
— Не будь таким тупым.
Серджио кашляет, чтобы скрыть смех.
— Она не хотела свободного пространства.
Откуда, черт возьми, мне это знать? Все, включая Мону, ведут себя так, будто у меня есть опыт в этом деле.
— Какая комната?
— А какая самая дальняя от твоей?
Не будь я с самого начала раздражен тем, что она покинула нашу спальню, я бы рассмеялся. Вместо этого поднимаюсь по лестнице, чтобы найти ее. Когда я поворачиваю ручку, она оказывается заперта.
Достаю нож и вскрываю замок, входя внутрь. Нахожу Мону лежащей на кровати с закрытыми глазами. Долго стою и смотрю на нее. Как мне удавалось держаться от нее подальше?
Теперь это не имеет значения. Подхожу к шкафу и вижу, что все ее вещи развешаны. Она их прибрала. Маленькая негодница. Начинаю хватать все подряд. В какой-то момент Мона просыпается. Я не смотрю на нее. Еще нет. Я чертовски злюсь, когда вижу, что ее вещей нет в моем личном пространстве. Мне нужно сосредоточиться на том, чтобы вернуть их на место. Знаю, что если посмотрю ей в глаза, то отвлекусь. Со мной всегда так, когда она обращает ко мне свои изумрудные омуты.
— Что ты делаешь?
Краем глаза вижу, как она садится на кровати.
— Ты знаешь, что я делаю.
Я выношу из комнаты первую партию одежды и направляюсь по длинному коридору в противоположную часть поместья. Не останавливаюсь, пока не возвращаюсь к своему шкафу, бросаю все на пол, чтобы вернуться за следующей партией. После того как перенесу остальное, то разберу.
Когда возвращаюсь в спальню, она стоит в дверях, уперев руки в бока, как будто может помешать мне. Мона выглядит раздраженной. Что ж, это делает нас похожими друг на друга. У нее округлились щеки?
— Прекрати сейчас же.
Что-то давит на мою грудь.
— Ты возвращаешься в нашу спальню.
— Это твоя спальня.
— Это наша спальня. — Я наклоняюсь и перевешиваю ее через плечо.
Мона тихонько вскрикивает.
— Опусти меня.
Пока она вертит своей восхитительной попкой у меня перед носом, я шлепаю ее.
— Маттео! — Мона задыхается.
Я захлопываю за собой дверь своей спальни и не останавливаюсь, пока не опускаю ее на кровать.
— Тебе придется привязать меня к ней.
Я приподнимаю бровь, потому что никогда не уклоняюсь от вызова.
— Я не это имела в виду! — она вскидывает руки. — Можешь наблюдать. Я снова перееду.
— Тогда я перенесу тебя обратно.
Ее плечи опускаются, а вместе с ними и голова. Рыжие волосы падают на лицо, скрывая ее от меня.
— Не плачь, — она не отвечает. — Кролик, — пытаюсь снова, стиснув зубы. — Мона.
— Ты не можешь приказывать мне не плакать. — Ее надтреснутый голос почти ставит меня на колени.
— Похоже, я вообще не могу приказывать тебе что-либо сделать, черт возьми, — признаю я.
Никогда в жизни мне никто так не перечил, как она. Я имею в виду, кроме Эммы, но она делает это более скрытно. Мона делает это открыто.
— Ты всегда получаешь то, что хочешь? — бормочет она, все еще прячась от меня.
— Получай я то, что хочу, твоя маленькая задница не сбежала бы в ту первую ночь.
— Это не имело значения.
— Прекрати так говорить! — рявкаю я, заставляя ее подпрыгнуть. Я делаю глубокий вдох. Не хочу, чтобы она меня боялась. Еще одна чертова новость для меня. — Стриптиз-клуб. В этом проблема? Поэтому ты не хочешь, чтобы я к тебе прикасался?
— Где ты был? — она вскидывает голову.
Вот моя девочка. Мне нравится ее невинность, но я также люблю ее огонь, когда ты заходишь слишком далеко, чтобы ей понравиться.
— Я торчу в этом доме без всякой причины, пока ты где-то там занимаешься своими делами.
— Ты хотела побыть одна, — напоминаю я ей. Эта женщина сводит с ума.
— Так и что ты будешь делать? Проводить время со стриптизершами, а потом прокрадываться сюда и делать со мной все, что захочешь?
Щеки Моны начинают розоветь. От этого зрелища у меня сразу же встает член, который стал твердым с тех пор, как я увидел ее лежащей в постели. У меня слюнки текут от желания вернуться к ней.
— Я не встречался со стриптизершами. Я был у себя в квартире.
Она закатывает на меня свои зеленые глаза.
— Я знаю, для чего нужна... — она изображает пальцами в воздухе кавычки, — «квартира».
Я наконец-то понял. Да, многие мужчины в нашей жизни имеют несколько домов для своих женщин. Моя работа также состоит в том, чтобы знать кто, где и с кем.
— У меня нет женщин.
— Только стриптизерши.
Черт, она злится из-за этого. Она ревнует. Это значит, что ей не все равно. Это не должно меня радовать, но солгу, если скажу,
