Попалась - не отпущу - Анна Вэйли

— Забыла? — сказал он, и уголки губ едва тронула улыбка. — Очень сомневаюсь.

Я выдержала его взгляд, хотя внутри все уже откликнулось волнением, тянущим сильнее с каждой секундой.

— Ладно, возможно, не забыла. Но уснула я совершенно спокойно.

Даня чуть отступил, позволив мне перехватить инициативу, но на лице осталась насмешка, в которой читалось: он не сдается.

— Верю, — сказал он, приподняв бровь и будто оставляя многоточие в воздухе. — Верю.

Мы продолжили идти по парку, и я, стараясь оставаться незаметной, рассматривала его. Вечерний свет фонарей ложился на его лицо мягкими бликами, подчеркивал чуть заметную небритость на подбородке, выделял линию скул. Футболка была помята, но именно эта небрежность делала его каким-то удивительно живым и настоящим. На губах играла легкая улыбка, почти расслабленная, и я поймала себя на том, что смотрю на него слишком долго. Пришлось поспешно отвлечь взгляд на дорожку перед собой.

— Почему именно цифровая фабрикация? — вырвалось у меня неожиданно, даже для самой себя. Я и не планировала задавать этот вопрос, но вдруг захотелось услышать от него что-то серьезное, без привычных поддразниваний.

Даня нахмурился, ненадолго задумался.

— Мне нравится создавать что-то из ничего. Сначала появляется идея, потом проект, а потом деталь, которую можно держать в руках. Это почти волшебство. Только в отличие от сказок оно всегда понятно и подчиняется законам, которые можно изучить.

Я уловила в его голосе ту самую честность, которую он редко показывал, и поспешила вернуть разговор в другое русло, чтобы не дать ему слишком легко выиграть этот раунд. Я чуть прищурилась:

— То есть тебе важно все контролировать?

Он сразу понял намек. Взгляд стал внимательнее, пристальнее, будто он пытался угадать, какую ловушку я готовлю:

— Скорее, важно понимать, как все устроено.

— А если что-то идет не по твоему плану? — Я замедлила шаг, делая паузу нарочито длинной.

Он тоже остановился, прищурился в ответ и улыбнулся, словно принимая вызов:

— Тогда приходится импровизировать. И, честно говоря, это даже интереснее.

— Ты умеешь импровизировать? — я развернулась к нему лицом, не скрывая вызова в голосе.

Он рассмеялся тихо, почти беззвучно, и сделал шаг ко мне, сократив дистанцию до предела. Его лицо оказалось так близко, что я почувствовала прикосновение его дыхания к щеке. От этого по коже прошел рой мурашек, и мне пришлось заставить себя не отступить.

— Проверяешь? — спросил он негромко.

— Возможно, — ответила я, и голос предательски дрогнул.

Он выдержал паузу, не отводя взгляда. И чем дольше длилось это молчание, тем явственнее ощущалось тепло и напряжение, переплетающееся между нами. Наконец уголки его губ дрогнули, и он чуть отстранился, вернув себе легкость:

— Будь осторожна, Саш. Импровизация — это моя стихия.

Я упрямо подняла подбородок, стараясь не показать, что выдохнула с облегчением:

— Тогда давай проверим прямо сейчас.

Он улыбнулся шире, но неожиданно сделал шаг назад, будто нарочно разрушая ту зыбкую близость, которая уже успела возникнуть:

— Пока рано. Ты, кажется, сама хотела, чтобы я страдал.

Облегчение и разочарование нахлынули одновременно, но я спрятала их за спокойной улыбкой и сделала вид, что именно этого и ждала.

— Идем, — сказал он уже мягче, поворачиваясь в сторону выхода из парка. — Завтра покажу тебе кое-что, тебе понравится. А сегодня потерпишь.

Я догнала его и, не удержавшись, все-таки улыбнулась открыто:

— Ты уже начал играть по моим правилам?

— Может быть, — ответил он и бросил на меня взгляд сбоку. — А может, эти правила всегда были общими.

Мы шли рядом, и я впервые поняла ясно: удовольствие от этой игры принадлежало нам обоим.

Глава 16

На следующий вечер я почувствовала, что наша игра изменилась. Она больше не казалась игрой. Слова, взгляды и почти невинные прикосновения вчерашнего дня продолжали возвращаться, оставляя после себя не легкий азарт, а тихое и теплое волнение, которое грело изнутри. Проснувшись утром, я даже не пыталась делать вид, что ничего особенного не произошло. И не хотелось снова прятаться за осторожными провокациями. Все это внезапно потеряло смысл. Сегодня во мне было совсем другое настроение — хотелось простого и искреннего общения, без масок и остроумных уловок.

Когда в дверь постучал Даня, приглашая показать обещанный «один вид», сердце вздрогнуло не от неожиданности, а от предвкушения. Я больше не искала повода пошутить, чтобы спрятать волнение. Тревога была, но рядом с ней жило нетерпение, и я даже не пыталась его скрыть.

— Готова? — спросил он негромко, появившись в дверях моей комнаты. Его взгляд был внимательным, словно он пытался считать с лица все, что я сейчас чувствую.

Я закрыла ноутбук, убрала блокнот в рюкзак и улыбнулась чуть теплее, чем обычно:

— Готова.

Он задержал взгляд на мне дольше, чем нужно для простого обмена словами. В уголках губ появилась почти незаметная улыбка, будто он понимал куда больше, чем говорил. Я поднялась, и он отступил в сторону, позволяя выйти первой. Легкий наклон головы был приглашением идти рядом.

На улице воздух оказался влажным после дождя, который я не заметила за работой. Лужи отражали золотые огни фонарей, и от этого тротуар выглядел словно покрытым россыпью звезд. Мы шли рядом, и теперь он больше не держал дистанцию, не уходил вперед. Его шаги совпадали с моими, словно он просто хотел оставаться ближе, и в этом не было ни игры, ни показной сдержанности.

Иногда наши плечи слегка касались. Еще недавно такие прикосновения вызвали бы во мне осторожность и настороженность. Сейчас же каждый едва заметный контакт отзывался теплом в груди, и я даже не пыталась притвориться, что не чувствую этого.

Молчать оказалось легко. Тишина больше не тянула вниз, не вынуждала заполнять ее словами. Она была естественной, как будто мы оба знали: ничего лишнего сейчас не нужно.

— Куда идем? — спросила я спустя несколько минут, когда любопытство все же взяло верх.

— Скоро увидишь, — он улыбнулся уголками губ, не переводя на меня взгляда. Улыбка была спокойной и немного загадочной, и от этого ожидание только усилилось.

Мы свернули с главной дороги, миновали пару пустых переулков и остановились у старого здания, скрытого в стороне от парка. Его стены облезли от времени, окна были темными и пустыми, но в этом забытом месте было что-то особенное. Даня достал ключ, провернул замок и одновременно вытащил из кармана фонарик.

— Не пугайся, внутри темно, — сказал он спокойно, заметив, как я замерла у входа. — Но обещаю, оно того стоит.

Я шагнула внутрь, и он тихо закрыл дверь за нами, снова повернув ключ. В полумраке я услышала его шаги, потом почувствовала рядом. Его