Попалась - не отпущу - Анна Вэйли

— Осторожно, ступеньки, — предупредил он, ведя меня вверх по узкой лестнице.

Я молчала, чувствуя, как сердце колотится слишком явно, и была уверена: он все это понимает. Его пальцы сжали мою ладонь чуть крепче, словно подтверждая — все в порядке.

Лестница вывела нас на самый верх. Даня открыл еще одну дверь, пропустил меня вперед. Я шагнула и остановилась.

Перед нами раскинулся весь город. Сотни огней мерцали в сумерках, переплетаясь с последними отблесками заката. Небо сияло глубоким, еще не ночным, но уже не дневным светом. На крыше было просторно, и от этого открытого горизонта перехватило дыхание.

— Вот, — негромко сказал он, вставая рядом. Его ладонь все еще держала мою, словно он забыл отпустить. — Я прихожу сюда, когда нужно подумать.

— Здесь правда очень красиво, — призналась я, поворачивая голову, чтобы посмотреть на него.

Он улыбнулся медленно, будто наслаждаясь этой минутой. Потом все-таки выпустил мою ладонь, но не отступил в сторону и не увеличил расстояние. Он остался рядом. И в этой тишине, среди мерцающих огней, мне показалось, что именно это и было главным обещанием: он рядом и не спешит уходить.

— Я рад, что тебе понравилось. Знаешь, раньше я никогда никого сюда не приводил.

Эти слова прозвучали просто, без пафоса, но именно поэтому задели сильнее. Тепло разлилось внутри, и я невольно отвернулась, чтобы скрыть волнение, глядя на огни города.

— Почему именно это место? — спросила я тише, чем собиралась.

Он сделал паузу, будто обдумывал ответ, и заговорил:

— Наверное, потому что здесь я чувствую себя свободнее. Когда смотришь сверху, город кажется другим. Нет суеты, нет шума, нет этого хаоса, который обычно окружает. Только пространство и возможность увидеть все целиком.

Я шагнула к краю крыши, оперлась ладонями о прохладные перила и задержала взгляд на улицах внизу. Даня подошел рядом, его плечо чуть задело мое. От этого касания стало спокойнее, будто часть напряжения растворилась сама собой.

— Иногда кажется, что проще смотреть со стороны, — сказала я негромко. — Тогда не так страшно, что что-то может пойти не так.

Он повернулся ко мне и спросил тихо, но прямо:

— Ты боишься, что твой проект не получится?

— Скорее, что даже если получится, это ничего не изменит, — призналась я, не отрывая взгляда от города. — Я выбрала тему про перестраиваемое жилье не случайно. Я устала переезжать, устала жить в чужих стенах, где ничего нельзя поменять. Иногда кажется, что я сама такая же — легко перестраиваемая. Не понимаю, где заканчивается временное и начинается настоящее.

Даня молчал, пока я говорила.

— Понимаю, — сказал он наконец. — Когда я был студентом, тоже пару раз переезжал. Сначала думаешь, что привыкаешь, но на самом деле просто устаешь ждать следующей коробки и нового адреса.

Я замерла на секунду, потом спросила почти шепотом:

— Теперь ты живешь здесь постоянно?

— Пока да, — уклончиво ответил он, хотя я и сама понимала, что маленькая комната на общей кухне не подходит к его новой жизни. Она ни к чьей не подходит, когда уже не студент. А Даня добавил: — И, знаешь… я очень хочу, чтобы ты осталась и не переезжала в общагу.

Слова прозвучали легко, почти как шутка, но в них было что-то слишком близкое к моим собственным мыслям. Я отвела взгляд. В груди сжалось, а огни города расплылись и дрогнули, пока я моргала, возвращая себе ясность.

Я понимала, что он не вкладывал в это признание тайного смысла, но для меня они звучали слишком серьезно.

Он уловил, что я притихла. Сделав полшага ближе, осторожно коснулся пальцами моей ладони. Движение было настолько мягким, что я почувствовала его раньше, чем осознала. Тепло от этого прикосновения разошлось по руке, вытесняя тревогу.

— Я сказал что-то не то? — спросил он. В голосе слышалось легкое беспокойство.

Даня смотрел в упор, будто хотел разглядеть каждую тень на моем лице.

Я улыбнулась и покачала головой:

— Нет. Все нормально. Просто… ты попал точнее, чем думал.

Улыбка вышла слабой, но искренней. Голос звучал тише, чем обычно, зато честно.

Он продолжал всматриваться, словно пытался понять, что скрывается за словами. Потом переплел пальцы с моими и крепко сжал, будто подтверждал: я рядом, и не отпущу.

Я не стала сопротивляться. Наоборот, сильнее сжала его пальцы в ответ, показывая, что мне это тоже нужно.

— Прости, — сказал он негромко, все еще не опуская взгляд. — Я не хотел тебя задеть.

— Знаю, — ответила я. — Ты ничего плохого не сказал. Все хорошо.

Он кивнул, будто поверил. Его рука так и осталась в моей, и в этом было больше, чем в словах. Мы стояли рядом у перил, глядя на город, и тишина стала глубокой, почти осязаемой.

Никаких масок, никаких условностей. Только двое, разделяющих один момент. И это ощущение «настоящего» оказалось сильнее любых слов.

Глава 17

Мы так и стояли на краю крыши. Я вдруг ясно осознала, что именно таких моментов мне давно не хватало. Не красивых слов, не обещаний и не объяснений, а этого — спокойного ощущения, что кто-то рядом и не исчезнет в следующую секунду. В молчании не было ни неловкости, ни напряжения. Наоборот — чувствовалось тихое согласие, будто он понимал то же самое, что и я.

Даня не убирал руки. Его пальцы уверенно переплетались с моими, и каждое легкое движение, каждый почти невидимый жест значили больше любых слов. Я выдохнула глубже, позволив себе расслабиться, и сжала его пальцы сильнее, показывая, что не боюсь признать очевидное: мне нравилось стоять здесь с ним и смотреть на мерцающий город.

Он наконец повернул голову. Его взгляд встретился с моим, и голос прозвучал чуть задумчиво, будто он давно держал это в себе:

— Знаешь, я ведь тоже долго не мог найти свое место.

Улыбка коснулась его губ, неуверенная и почти смущенная.

— Когда поступал в университет, думал, что все станет понятнее. Но после выпуска ясности стало только меньше.

Я повернулась к нему ближе и осторожно спросила:

— Почему?

Он чуть пожал плечами, но глаза оставались сосредоточенными.

— Потому что раньше жизнь казалась простой. Учеба, работа, жилье. Все выглядело понятным и логичным. Но со временем понял: важнее даже не то, чем именно занимаешься. Важнее — кто рядом, с кем ты это проходишь. Кто останется, даже если все вокруг начнет рушиться.

Его голос стих, и он замолчал, продолжая внимательно смотреть на меня.