Слуга Земли - Сара Хоули

Мне было тринадцать, и я была голодна и зла. Когда мать пыталась обучить меня травничеству, я решила, что это скучно и лучше стать торговкой. Я хотела быть богатой и свободной, а не такой бедной, как она — такой, какой она сделала нас обеих.

Я кричала на парней, пристававших к Ане, а затем прыгнула на одного из них, когда он попытался схватить её. Обвила руками его шею и вцепилась зубами в ухо, пока он визжал и пытался стряхнуть меня. «Анина цепная псина», — так меня назвали в тот день, и имя прижилось.

Я смотрела на своё отражение в пруду, переполненная подростковой яростью, и желала себе смерти, чтобы жители деревни, презиравшие меня, почувствовали заслуженную вину. Желала смерти им. Желала смерти нам всем.

Я кинула камень в окно женщины, которая насмехалась над моей матерью за то, что та не смогла удержать мужа.

Дала пощёчину первому мальчишке, который попытался меня поцеловать.

Ссорилась с Аней из-за наших семей.

Лежала без сна в ту трудную ночь, когда болезнь матери подходила к концу, и ненавидела её за всё это время, потраченное на заботу, за тревоги, что росли как снежный ком, за деньги, что утекали сквозь пальцы быстрее, чем я могла их заработать.

Я злилась, кричала, лгала и проклинала всех вокруг. Каждое мерзкое дело, что я совершила, каждая тёмная мысль, что я хранила в сердце, проносились передо мной, вспыхивая и исчезая во тьме. А между этими видениями я видела дерево — древнее, безмолвное, ждущее.

Оно вкусило мою кровь, осознала я в потоке воспоминаний. Я всего лишь хотела помочь Ларе наполнить чашу, но теперь дерево наказывало меня, показывая мои грехи.

Я рыдала, когда умерла мать, кричала на невидимых фейри за то, что они не спасли её. Я ненавидела их и ту веру, что заставила мать в последние мгновения смотреть в окно, а не на меня. Веру, что заставила её ждать спасения, которое так и не пришло.

Я бежала в ужасе по болотам, слыша за спиной крики умирающих женщин. А когда обернулась, на том месте, где только что была моя лучшая подруга, не осталось ничего, кроме пустоты.

Я сжимала кинжал и угрожала первой Твари, что встретила, когда она впилась когтями в мою лодыжку. Я убивала других Тварей, когда они напали на меня в подземельях Мистей. Уничтожала их без колебаний, потому что выбор был между ними и мной. И я выбрала себя.

Я злилась на Каллена, желая ударить его, чтобы заглушить унижение, пережитое от рук Гаррика.

Я разрезала собственную кожу, чтобы накормить Кайдо.

Царапала Друстана во время близости, охваченная первобытной яростью и желанием, которым не могла найти иного выхода.

Я вонзала нож в живот Гаррика и улыбалась, глядя, как в его глазах плещется ужас. Его кровь была горячей на моих ладонях. Дыра в его горле зияла передо мной… и в тот жуткий миг я почувствовала радость.

— Смотри, — произнесло дерево, и воспоминания рассеялись.

Передо мной стояла невысокая женщина с густыми кудрями, касаясь ладонью шероховатой коры. Я. Но её губы были оскалены, а из рук струилась кровь, стекая под ноги. Так много крови… Крови, которую я уже пролила, и той, что ещё предстояло пролить. Крови, которую я способна пролить.

— Смотри.

Я посмотрела.

Все раны, оставленные прошлым, разом разверзлись внутри меня, обнажив то, что я пыталась не замечать. Я увидела себя такой, какой могла быть — жестокой, жаждущей насилия.

— Ты раскаиваешься?

Я уставилась на окровавленный призрак, отразивший мою самую темную сущность. Раскаиваюсь ли я? В драках, в той ярости, к которой я так легко прибегала, в смертях, что остались на моем пути?

За боль, причиненную матери и Ане, — да. За все остальное? Я на миг задумалась.

— Нет. Я не стану извиняться за то, что защищала себя и своих друзей.

Но разве это была вся правда?

— Я сожалею, что это доставило мне удовольствие, — призналась я, зная, что Древо поймет, о ком идет речь. О Гаррике.

— Ты наслаждалась этим? — Древо действительно звучало заинтригованно.

— Да.

— Наслаждалась ты… или это был Кайдо?

— Оба, — прошептала я.

Мои воспоминания лежали передо мной, как разорванные страницы книги, с каждым оборванным куском — боль, спрятанная между строк. Я не могла лгать самой себе. Я наслаждалась местью. Мне доставило удовольствие видеть страх в глазах Гаррика. Пусть это длилось всего мгновение — но оно было.

Признаться в этом Древу Крови было и мучительно, и освобождающе. Я больше не могла сваливать вину на Кайдо. Не могла притворяться, будто мои порывы не подчинялись мне. Все, что мне оставалось, — взглянуть правде в лицо и не отвести взгляд.

Кровавый двойник исчез. Ветки Древа вновь обнажились, а комната наполнилась фейри.

Я моргнула. Неужели это очередное наваждение? Но ничего больше не изменилось. Кандидаты замерли, уставившись на Древо расширенными глазами. Испытывали ли они свое прошлое так же, как я? Или же испытание было совсем иным, и Древо наказало лишь меня — за пролитую кровь?

Лара осела на пол. Я метнулась к ней, но она остановила меня дрожащей рукой и, пошатнувшись, поднялась на ноги.

— Думаю, всё кончено, — ее голос звучал глухо, будто она до сих пор находилась в другом мире.

Один за другим остальные кандидаты приходили в себя, вздрагивали, шатались, словно их души еще не до конца вернулись в тела. В их глазах застыло нечто темное, тягостное — след того, что им довелось увидеть.

Магия, наполнявшая это место, растаяла, исчезла, оставив нас в пыльной комнате перед древним, молчаливым Древом.

Испытание завершилось.

***

В последующие дни Лара говорила лишь одно: она видела ужасные видения. Я пыталась добиться подробностей, но она только качала головой.

— Не хочу думать об этом.

— Ты считаешь, что прошла испытание?

Она помедлила, задумавшись.

— Не знаю, — наконец призналась она. — Оно спросило, раскаиваюсь ли я… в том, что мне показало. Я сказала, что да. Думаю, это его удовлетворило, но как я могу быть уверена?

Древо было довольно? Оно испытывало кандидатов на способность к раскаянию? Это действительно можно было счесть признаком силы духа, хотя звучало нетипично для фейри. Но ведь когда-то Дом Крови принадлежал целителям — и они предпочли смерть, нежели покориться тирану. Логично, что Осколок искал в нас ту самую черту, которая когда-то