Девушки бури и тени - Наташа Нган

Я ничем из этого не горжусь. Но если это поможет нам свергнуть Короля или остановить террор против Касты Бумаги по всему королевству и сделать Ихару снова безопасной для нас всех, тогда всё это стоит того.

Ничто не стоит того, чтобы потерять себя.

Я от этого не стала другой, Леи, Леи. Такой я была всегда. Вот что я пыталась рассказать тебе касательно своего слова на благословение рождения.

Жертвовать – не значит быть бессердечной! Знаешь, всё это время я считала, что Король – наш единственный враг. Теперь я понимаю, что всё это время был ещё один — твой отец, Ханно, все вы.

Как я могла так ей говорить? Майне, которая всегда любила и защищала только меня. Которая борется за то, во что верит. Которая готова сжечь дотла весь мир, лишь бы уберечь меня.

Она считает, что я её ненавижу.

Она умрёт с мыслью, что я её ненавижу.

Ноги скользят по песку, пока я взбираюсь на дюну. Я падаю. Левое плечо пронзает боль. С низким, гортанным рычанием я снова поднимаюсь, но потом опять падаю.

Боль, обезвоживание и истощение накатывают на меня волнами, после каждой из которых я становлюсь ещё несчастнее. Ноги подгибаются. Я падаю на песок ничком и беспомощно хватаюсь за прохладные крупинки, просачивающиеся между пальцами, столь же неуловимые, как и энергия, которую я пытаюсь призвать.

– Вставай! – кричу я себе. – Вставай!

Песок забивается в рот, но тело уже не подчиняется. Голова кружится. Чернота расползается по краям зрения.

– Майна… – шепчу я, прежде чем темнота окутывает меня полностью, как одеяло ребёнка или мёртвое тело.

* * *

Когда я просыпаюсь, уже светло. Должно быть, рассвело совсем недавно, горизонт светится тем же красновато-розовым цветом, который я видела ранее. Бледный свет заливает пустыню, ещё не жарко.

Во рту у меня пересохло, в горле першит.

Я медленно поднимаюсь. Плечо ноет от боли, когда я опираюсь на левую руку. Кровь и песок покрывают рану. Я шевелюсь, и рана открывается, оттуда выглядывает сырая плоть. Морщась, я осторожно поднимаюсь на ноги. Меня шатает, но я остаюсь стоять.

Во все стороны бесконечными золотыми волнами тянутся дюны. Никаких признаков Меррина и Нитты.

Облегчение захлёстывает меня, хотя оно и омрачено страхом.

– Огонь внутри, – шепчу я потрескавшимися губами и, собравшись с духом, иду дальше, к бесконечным склонам дюн.

Я не знаю, долго ли так шагаю. Внимание сужается до шарканья собственных ног, усилия, с которым я волочу одну ногу перед другой. Солнце припекает, поднимаясь всё выше и выше, обжигающий прожектор бьёт мне в затылок. Голова раскалывается. Всё кружится вокруг, как глазированная, медовая дымка. Иногда я спотыкаюсь. Некоторое время стою на четвереньках, позволяя себе мгновение, всего лишь мгновение, чтобы отдышаться. Затем вновь встаю.

Майна.

Её имя, эти простые, совершенные слоги, становится мантрой. Молитвой. Она звучит в ритм моему пульсу, вздохам и толчкам лёгких.

День затягивается жгучей жарой, а потом медленно погружается в сумерки.

Всё это время я почти не останавливаюсь. Похолодание и темень на мгновение ошеломляют меня, и я поднимаю голову, впервые их замечая. Передо мной расстилается пустыня, точно такая же, какой она была, когда я вышла в путь этим утром, – море перекатывающегося песка, почти совершенно безликого. Над головой небо тёмно-пурпурного цвета, тронутое первым блеском звёзд.

Это так прекрасно, что я запрокидываю голову и почти задыхаюсь, наслаждаясь видом.

У меня кружится голова. Я раскидываю руки, чуть не падая.

Майна: снова её имя зовёт меня – к ней. Слабо выдыхая, чувствуя, как сухой воздух режет мне горло, я заставляю себя идти дальше.

Как только взгляд опускается обратно к ногам, я останавливаюсь. Поднимаю голову.

Там, в нескольких дюнах, прямо по курсу, стоит фигура.

Майна.

Её имя стучит быстрее, громче, следуя за биением сердца.

Майна, Майна, Майна!

Фигура движется ко мне. Она высится на фоне темнеющего горизонта, её крадущаяся походка вселяет надежду в сердце, как внезапный прилив.

Майна!

Я, пошатываясь, перехожу на бег.

Фигура продолжает неуклонно приближаться.

Мои движения небрежны. Такое чувство, что земля уходит у меня из-под ног, пытаясь помешать мне добраться до неё. Но я не поддаюсь. Рыдания пронзают меня, пока я двигаюсь вперёд, подчиняя тело своей воле. Кровь шумит в ушах. Зрение пульсирует. Но я почти на месте, как и фигура – девушка, которую я теперь вижу. Это Майна, это она, моя любовь, мои крылья – она идёт спокойно, на ней ни шрама. Она улыбается, как мечта.

Её руки раскрываются, взывая ко мне.

"Я нашла тебя", – думаю я, падая в её объятия.

Она крепко сжимает меня. Слёзы застилают глаза. Я смаргиваю их, не желая пропустить ни секунды нашей встречи. И постепенно, когда зрение проясняется, я замечаю прямую линию следов, тянущуюся за ней.

Следы.

Они не похожи на следы от сапог или даже человеческих ног.

Это отпечатки лап – мягкие лапы, длинные и тонкие, с когтями на концах.

– Майна… – хриплю я.

Я пытаюсь отстраниться, но покрытая белой шерстью рука, перекинутая через мою спину, сжимается крепче, пока мне не становится трудно дышать. Я начинаю вырываться из её хватки, во мне поднимается вспышка паники, хотя уже слишком поздно.

– Не сопротивляйся, – мурлычет Наджа своим высоким шелковистым голосом, нежным, как колыбельная. – Не сопротивляйся, Леи-чжи. Пора отвести тебя обратно в Сокрытый Дворец. Ты возвращаешься домой. Не сопротивляйся, – повторяет она, теперь немного резче.

Но я не слушаю.

Я сопротивляюсь, трясусь и кричу, пока из туманных дюн не выскакивают новые демоны, как мёд, соскальзывающий с ложки. Они одеты в королевское чёрное и красное. Они крепко держат меня, не дают вырваться.

С рычанием я бодаю Наджу головой. Она шипит, хватая меня за подбородок. Пальцами она открывает мне рот.

Рядом с ней появляется демон-лось с рогами. Он засовывает что-то мне между зубов, прежде чем я успеваю их сомкнуть.

Оно горькое. Землистое.

Смесь мака и корня валерианы. Знания из травяной лавки не сразу подсказывают, что мне дали успокоительное. Тело уже становится слабее и легче, как пёрышко. Когда глаза закрываются, я снова слышу голос, тот самый, который всё это время шептал мне на ухо. Слова, которые всего несколько мгновений назад наконец-то превратились во что-то прекрасное, теперь снова насмешливые и холодные.

Я знаю, где ты.

Спустя столько времени это наконец сбылось.

А потом чёрное притяжение становится слишком сильным. Я падаю, поглощённая широкими,