Ее бешеные звери - Э. П. Бали

Лайл склоняет голову на бок.

— Он здесь с твоего согласия?

Дикарь не дает мне сдвинуться с места, крепко сжимая мои бедра. Я чувствую, как он твердеет подо мной, и моя киска наполняется таким жаром, что внутри все сжимается.

— Ну, вошел он без моего согласия, — говорю я, и мой собственный голос звучит на удивление хрипло. — Но он может остаться.

Упырь поднимается, медленно вытягиваясь во весь рост. Лайл и Дикарь не сводят с него глаз, пока он говорит в наших мыслях:

— Я имею право быть там, где моя Регина.

Рука Дикаря скользит по моим бедрам, обхватывая задницу. Я в шелковой ночнушке, которую он принес мне из общежития, и пытаюсь устроиться на нем поудобнее.

Хватит уже этого мужского позерства.

Я хватаюсь за бретельки ночной рубашки и стягиваю ее вниз, чтобы показать грудь, убедившись, что бинты, прикрывающие живот, все еще на месте. Реакция Дикаря незамедлительна. Мой волк стонет и садится, накрывая одну грудь рукой и втягивая другую в рот. Я ахаю, зарываясь пальцами в его темные волны, пока он играет с моими сосками, дразня языком первый и перекатывая пальцами второй.

Температура моей кожи резко повышается. Лайл с Упырем замирают и внезапно оказываются слишком далеко от меня.

Протянув руку, я тихо зову:

— Иди сюда.

Лайл делает шаг вперед, словно в трансе, и я тянусь, чтобы обхватить ладонями его лицо. Он наклоняется, захватывая мой рот своим. Я стону от этого прикосновения, а руки Дикаря блуждают по моему телу, едва касаясь груди, плеч и ягодиц.

Я посасываю нижнюю губу Лайла, чувствуя, как Упырь перемещается. Чтобы получше рассмотреть или поучаствовать, я не знаю. Лайл отстраняется, чтобы махнуть Дикарю, и в его голосе слышится грубый приказ.

— Двигайся.

— Ебись конем, — рычит Дикарь в нижнюю часть моей груди.

— Примерно это я и планирую, — огрызается Лайл.

Меня пронзает острая волна возбуждения. Быстрее любой змеи руки Лайла обвиваются вокруг моих бедер, и он отрывает меня от Дикаря. Я вздрагиваю, когда он задевает мой живот, но раны уже достаточно затянулись, так что мне не слишком больно.

— Эй! — вскрикиваю я, когда мои ноги повисают в воздухе. Но, окруженная теплом и ароматом Лайла, я не чувствую себя слишком уж огорченной.

Дикарь издает яростное рычание и пытается прыгнуть на меня, но Упырь начинает хохотать и сталкивает его с кровати прямо на пол рядом с нами.

Я хихикаю, потому что забавно видеть, насколько Дикарь шокирован тем, что встретил достойного соперника и что его самого в кои-то веки могут поколотить. Лайл несет меня к кровати, как будто я ничего не вешу, ложится на спину, срывает с меня трусики, бросает их на дерущихся мужчин и укладывает меня на живот поверх себя.

Дикарь с Упырем, кажется, вытирают друг другом пол, пока Лайл не стягивает свои штаны, высвобождая член, который ударяется о мой вход, вырывая у меня сладкий вздох.

Этот звук привлекает внимание двух зверей, и они садятся, чтобы посмотреть.

Лайл хватает меня за затылок и требовательно целует, грубо проникая языком в мой рот и рыча с кошачьим удовлетворением.

От этого я становлюсь еще влажнее и извиваюсь на нем, наслаждаясь ощущением его твердого тела под моим мягким. Я трусь обнаженной киской о его член, и Лайл опускается ниже, чтобы расположиться у моего влажного входа. Я немного сдвигаюсь вниз, и его головка растягивает меня, заставляя задыхаться от великолепного размера. Боже, я так долго ждала его возвращения.

— Скажи мне, если это слишком, ангел, — говорит Лайл, и его голос мягкий, словно шепот, в отличие от жестких пальцев, сжимающих мою задницу. Двигая бедрами, Лайл проникает в меня глубже.

— Нет, мне нравится, — выдыхаю я, теряясь в ощущениях.

Я оглядываюсь через плечо. Двое мужчин, которые теперь стоят так неподвижно, что их можно принять за хищников, выжидающих в высокой траве, просто смотрят туда, где мы с Лайлом соединяемся. На моих припухших губах появляется лукавая улыбка.

— Наша Регина любит, когда за ней наблюдают, — усмехается Упырь.

О, да, вашу мать, люблю. Я не подозревала об этом до той ночи, когда они все спроецировались в моем бунгало.

В этот момент я чувствую, как в комнату проскальзывает Коса, его холодная, хищная сила опускается на мои плечи. Ксандер, наверное, стоит снаружи и проклинает нас.

— Мне нравится этот ракурс, — говорит Дикарь хриплым голосом. — Блядь.

Я издаю сдавленный стон, когда Лайл еще глубже входит в меня. Внезапно мы погружаемся в темноту. Я ахаю, Лайл замирает, и мы смотрим вверх, на купол из мерцающей тени, который теперь окутывает комнату. Крошечные красные и белые огоньки дают нам свет, и в этом мерцании все происходящее может показаться сном.

Это делает меня смелее, чем я имею право быть.

Но именно Дикарь озвучивает мои мысли.

— Лайл, блядь, делись давай. Вечно ты сучишься.

Я поднимаюсь и позволяю себе опуститься на член Лайла. Он входит в меня до упора. Я всхлипываю и сосредотачиваюсь на дыхании, чтобы вместить его огромный размер. Он наполняет меня так, что у меня кружится голова.

Но этого все равно недостаточно.

Без них всех этого никогда не будет достаточно. Тяжело вздохнув, я говорю:

— Если тебе что-то нужно, Дикарь, возьми это.

Он приподнимает бровь и направляется к кровати, практически срывая с себя штаны.

— Ну блядь, раз ты так просишь принцесса.

Дикарь подходит ко мне и хватает за шею, впиваясь в мои губы поцелуем. Он с наслаждением проглатывает мои стоны, и пока Лайл двигает бедрами вверх-вниз, командует моим ртом. Подобно генералам на войне, пытающимся продемонстрировать свое превосходство, они сражаются за мое внимание, один снизу, другой сверху. Я извиваюсь и вздыхаю, положив одну руку на твердый пресс Лайла, а другой сжимая густые волосы Дикаря.

Но затем два больших влажных пальца находят мой клитор, и я почти кончаю. Я отрываюсь от Дикаря, чтобы взглянуть на две красные точки света, погребенные в тени рядом с моим волком.

Тени Упыря отступают ровно настолько, чтобы я могла разглядеть его лицо. Только это вовсе не лицо, а белые очертания… это что, кость? Живот поджимается, когда он нежно проводит пальцами по моему влажному лону, кружа вокруг клитора. Я опускаю взгляд и вижу его руку с широким запястьем, коричневую и большую, покрытую татуировками. Я не могу разобрать метки, сделанные черными чернилами, но сейчас мне все равно, потому что золотистые завитки