Оставь мне музыку! - Мира Ризман
— Что?! — Её лицо вытянулось, а в глазах отражался шок. Похоже, поверить в это для неё оказалось непросто.
— Я не спал с тобой, — повторил Кирэй. — Ты ведь ничего не помнишь, правда? Это неслучайно. Когда ты сидела в карцере, я попросил добавить в воду снотворное, а потом просто уложил тебя в постель…
— Но вы же… сказали… И алое платье…
— Это было твоё наказание, — нахмурившись, заявил Кирэй. — Я хотел показать тебе, к чему приводит неразумное поведение.
— А как же… — она смутилась, прижав руки к груди. — После следующей ночи…
Кирэй вздохнул, вспоминая. И надо заметить, он был бы не против вычеркнуть часть своих поступков из памяти, если бы мог. Но они, словно разноцветные нитки, вплетённые в узор, давно срослись и стали неразделимы. Ведь если бы он тогда не притащил её в свою спальню, всё сложилось бы совершенно иначе! Например, не было бы того самого концерта, который теперь она играла. Ведь основная мелодия пришла к нему именно в ту ночь, когда он, устроив её в своей кровати, присел рядом, размышляя как именно сообщить ей «неприятную новость». Рассматривая её измождённое лицо, ловил себя на беспокойной мысли, что следовало бы сначала позвать медиков, а потом уже учинять «наказания». Но передумал, решив, что ей просто надо выспаться. И вообще, он был ещё очень зол, потому счёл подобную заботу излишней. А затем она чуть застонала, попытавшись повернуться, и Кирэй даже не понял, как вновь оказался возле кровати. Как поправлял покрывало и как убирал с её лба спутавшиеся волосы, чтобы они не лезли в приоткрывшийся рот. Где-то там, в момент, когда он безотчётно ухаживал за ней, и родилась мелодия. Такая же непривычная и, пожалуй, слишком простая для него. Однако она настолько увлекла Кирэя, что он просидел над ней всю ночь, а уже под утро, завалившись с планшетом на диван, занялся оркестровкой. Именно за этим занятием она и застала его, и можно сказать, ей даже повезло. Он планировал устроить более суровую сцену, но внутри всё настолько прониклось вдохновением, что его хватило только на насмешки. Впрочем, судя по заплаканному лицу, ей и этого хватило. Как и ему. Проводив её взглядом, он ощутил неприятный укол совести. А не был ли он слишком жесток? Нет. Он должен был поставить её на место. В конце концов, отдать её под суд было ничуть не милосердней. И именно об этом он собирался с ней поговорить за ужином. По его мнению, к тому времени она уже должна была осознать, что провоцировать омэйю — плохая затея. Однако его снова ждал неприятный сюрприз. И она опять разозлила его так, что он едва контролировал себя. Пожалуй, если бы не истерика, случившаяся в ванной — он бы точно отправил её обратно в карцер. Но в ушах звенело её жалобное, произносимое заплетающимся языком то ли всё ещё пьяное, то ли уже сонное:
— Я просто хотела играть… просто играть…
И он сдался. А затем снова разозлился на собственную же слабость и наставил ей своих поцелуев, о чём потом жалел до самого утра, торча в её спальне.
— Она точно доведёт меня, — бросая на неё раздражённый взгляд, произнёс Кирэй, прежде чем покинул цветочный дом. Он возвращался к себе с твёрдым намерением выкинуть девчонку из головы. Как минимум до весны. Тем более, что уже можно было начинать подготовку к зимнему сезону. Вот только избавиться от мыслей о ней оказалось весьма непросто. Она, казалось, каким-то невероятным способом проникла к нему в голову и не давала покоя. Воспоминания о ней мешали доделать концерт, который он сначала уже хотел переложить для скрипки, потом, отчаявшись избавиться от настырно звучащей в голове флейты, оставил эту затею. Вновь приступив к работе, Кирэй думал отдать его мастеру Зейну, но, прослушав в его исполнении первую часть, опять остался недоволен. Впервые ему не хватало плавности и… женственности?
Последней каплей стал день, когда он проснулся с вертящейся в голове знакомой мелодией. Как назло, она оказалось настолько приставучей, что промучила его до самого вечера. Кирэй уже начал подбирать и записывать, потому как вспомнить откуда он её знает, так и не смог. И лишь увидев перед собой ноты, в памяти всплыл экзамен по композиции и въедливая пьеса. Он принялся рыться в кабинете в поисках архивных данных по экзаменам, и обнаружил чип в нижнем столе ящика. Там же, среди прочего подобного барахла, на глаза попался и её дурацкий подарок. Покрутив его в руках, Кирэй усмехнулся возникшей идее:
— Ну что ж, раз её так увлекают игры, почему бы нам не поиграть!
На следующее утро он вызвал Лукаса и Эстэль, которые составили ему самую подробную карту «слепых» зон. Просматривая её, Кирэй с удивлением обнаружил, что старый маяк и причалы перестали обслуживать и вынесли за пределы отслеживаемой территории. Старый вход с оранжереи и вовсе оказался заблокирован. Ну чем не идеальное место для тайных игр? А чтобы не оставлять девчонку без присмотра был усовершенствован обычный виртуальный помощник.
— В день, когда я появился на маяке, ты забыла включить своего Диди. Я побоялся, что с тобой могло что-то случиться в море… — признался Кирэй.
— Но зачем вы отправили меня на Летний фестиваль? — Вирджин выглядела совсем сбитой с толку.
— Хотел узнать, насколько сильно ты желаешь стать музыкантом.
— Вы думали, я откажусь?
— Нет, — Кирэй покачал головой. На губах заиграла лёгкая усмешка, которая относилась к нему самому, а не к ошеломлённой Вирджин. — Напротив, я очень хотел услышать, как ты исполнишь мой концерт.
— Но тогда на уроках и репетициях…
— Я вёл себя так же, как и с любым другим учеником, когда мне нужно многого добиться, — закончил он за неё. — И, ты уж извини, но похвалы не по моей части.
— Это я уже поняла, — пробормотала Вирджин. — Но… получается, вы всё это время знали, что я вас… ненавижу?
— Едва ли это для меня секрет, — фыркнул Кирэй. — Ты же весьма красноречиво сообщила об этом ещё в своём послании из карцера. Или ты об этом забыла?
Вирджин смутилась. И это было довольно забавно. Кирэй вновь посмотрел на её пунцовые щёки, делавшие миловидное личико похожим на какого-то симпатичного зверька. И ощутил уже
