Навязанная, беременная, моя! (СИ) - Алиса Ганова

Бедная наставница, ни в чём не повинная, горько рыдала. Но даже словом не укорила меня. А вот Вайру, которую отец подозревал в сокрытии секретов, приказал выпороть. Не в силах выносить чужие мучения, особенно честных, служивших верой и правдой людей, я призналась:

– Это посол.

Леонид шумно выдохнул, закрывая глаза. Отец же опёрся рукой на стол, другой схватился за грудь и застыл полусогнувшись.

– Отец! – бросились мы с братом к нему, испугавшись, что ему дурно, что он не может дышать. Однако замерли ошеломлённые, когда поняли, что отца сотрясает смех.

– Ну, Лиэн… Ну, хитрая лиса… – хохотал князь всё громче. И если до этого был настроен как тиран, карать и заключать неугодных в темницу, то теперь на его лице засияла торжествующая ухмылка.

Отсмеявшись, князь вытер глаза, хлопнул в ладони и приказал брату:

– Леонид, старой клуше выдай награду. Служанке тоже. Хоть они, по словам твоей сестры, ни при чём, однако же не помешали удачному стечению обстоятельств…

Сияющий князь сложил руки за спиной и, вглядываясь в огромную карту Приморья, висевшую на стене, отчеканил:

– Светлая благословила Лиэн и тринарца. Это знак, и его следует использовать с выгодой для Шаеля. С большой выгодой!

Я затихла, не понимая, к чему он клонит. Переглянулась с братом.

Леонид подмигнул, мол, тучи развеялись, отец более не сердится, не бойся… Однако то, что услышала потом, повергло меня в шок.

– Пусть Свена срочно пригласит лучших швей, подготовит наряды по тринарской моде, меховые жилеты, плащи, тёплую обувь. – Князь повернулся ко мне, оглядел расчётливым взглядом удачливого торговца, и припечатал: – Ибо мы едем с ответным посольством в Тринар.

– Зачем? – вырвалось у меня.

Отец не ответил, лишь хищно ухмыльнулся и, погруженный в размышления, махнул рукой, чтобы мы с Леонидом более ему не досаждали.

Брат вывел меня из кабинета.

– Лиен, сестрёнка! Я думал, что он в замке камня на камне не оставит! Но ты угодила отцу! Даже не представляешь как! Он давно желал породниться с одним из тринарских ладграфов. А гхарта Роберта этим титулом как раз обещали наградить.

Тут я сообразила, чего будет добиваться отец, и отчаянно завертела головой.

– Нет! Я не поеду! Видеть этого гхарта не хочу!

– Лиэн, он не отвертится. Не сможет отказать нам. Мы обратимся к самому Марготу.

– Это унизительно!

– Унизительно, когда крошечное княжество борется с тяжеловесом, не может победить и приходится угодливо соглашаться. А когда есть веская причина припереть его к стене, это уже коварство.

– Но Леонид, у него невеста! Он не любит меня!

– Лиэн, ну что ты как маленькая. Браки заключаются по выгоде. А если Тринару нужен богатый союзник против кенарийцев, то уже скоро, сестрёнка, ты будешь замужем за обожаемым Робертом.

– Но я не хочу так! Он не любит меня!

– Лиэн! – Брат повернулся ко мне и накрыл ладонями плечи. – У тебя с ним больше общего, чем с любым другим ладграфом. Да, обидно, понимаю. Но, увы, ничего не изменить. Гхарт должен жениться на тебе. Тем более что у вас благословение.

– А если и у его невесты благословение? – уточнила с замиранием сердца. Перед глазами так и пронеслось, как мы стоим на всеобщем обозрении, и над нами потешаются тринарцы.

– Служанки донесли, что нет. И пока не стало поздно, первыми заявим требования на брак. И попомни мои слова: уже сегодня вечером мы выедем.

– Нет! – схватилась я за голову. – Он передумает! Я смогу уговорить его!

– Лиэн, даже не думай перечить отцу, – вздохнул брат. – Я понимаю твою обиду на гхарта. Но отец ни за что не откажется от задумки. А если Маргот откажет нам, этим толкнёт нас к союзу с кенарийцами. Так что считай, что ты уже невеста гхарта.

Сборы проходили в невероятной кутерьме и спешке. Князь почуял выгоду и не желал выпускать из рук. И, как и предупреждал брат, уже к вечеру потребовал выехать.

Уставшие, напуганные, взволнованные, мы набились в карету и выехали из замка в сопровождении многочисленной охраны и свиты.

Свена и Вайра ехали со мной, однако боялись сказать слово в присутствии меры Фаоры, которую отец уговорил поехать с нами, чтобы сберечь «благословенного внука», хотя ещё недавно он называл ребёнка не иначе как позором и мерзким отродьем.

Мне было ужасно стыдно перед двором, охраной, слугами, а особенно почему-то перед целительницей, которая иногда поглядывала на меня сквозь полуоткрытые веки.

– Вы знали, да? – набралась храбрости заговорить с ней, когда Вайра и лиера Свена на привале вышли прогуляться.

– Конечно, – кивнула мера Фаора. Весь путь она делала вид, что слаба и дремлет от усталости, однако сил в ней больше, чем во мне.

Я закусила губу, пытаясь придумать, как разговорить её, только уверена, что хитрить с мерой Фаорой без толку, поэтому набралась храбрости и спросила прямо:

– Вы знаете будущее?

– Знаю.

– Скажете?

– Дар матери не даст тебе пропа́сть.

Огорошенная услышанным, я притихла. Сомнения по-прежнему одолевали, но хотя бы появилась надежда. Но верно ли я растолковала слова?

– Он у меня слабый.

Мера Фаора приподняла седую, тонкую бровь.

– Вы отказались учить меня и...

У кареты раздались шаги, дверца открылась.

– Князь приказал не останавливаться на ночь. Он спешит, – пожаловалась лиера Свена и, кряхтя, стала забираться в карету. За ней Вайра.

– Кому суждено – никогда не опоздает, – тихо усмехнулась мера Фаора, но её услышала, кажется, только я. Широко распахнула глаза, надеясь, что она ещё что-нибудь скажет, но целительница сделала вид, что крепко спит.

Лиера Свена и Вайра обрадовались и стали тихо перешёптываться, иногда с опаской поглядывая на нашу попутчицу.

* * *

Вблизи столицы нам было нечего бояться, тем более что охрана наша достаточно многочисленна. А ближе к границе путь не так безопасен.

Когда начало смеркаться, лиера Свена и Вайра занавесили окна и стали молиться, чтобы тёмные твари не нападали на нас.

Мера Фаора поглядывала на них с насмешкой. Мне нравилась её выдержка. И я бы хотела хотя бы отчасти быть как она.

– Расскажите что-нибудь интересное, пожалуйста, – обратилась к целительнице, которая, наверно, тоже устала от тряски и однообразной тишины, перемежающейся разве что скрипом колёс да фырканьем