Ее бешеные звери - Э. П. Бали

Есть только один человек, обладающий навыками и властью сделать это.

Я вскрикиваю. Боль и паника пронзают череп, и я замираю в воздухе. Через мгновение я несусь к земле, слабо хлопая крыльями. Бросив взгляд в сторону дороги, проходящей мимо Академии, я вижу колонну черных машин, приближающихся к главным воротам.

Срань господня.

Предполагалось, что он приедет только через несколько дней.

Боль снова пронзает меня, и мир превращается в размытое пятно, пока я падаю и падаю.

Темная тень подхватывает меня, и рев ветра и крик в моей голове резко обрываются. Несмотря на боль, разрывающую мой мозг на части, я знаю, что в этих объятиях я в безопасности и снова на земле.

У меня нет времени размышлять о том, как это произошло, потому что мои чувства возвращаются, а орлиное зрение обостряется. Меня окружают четверо суженых, а за их спинами настороженно наблюдают охранники Академии.

Телефоны Лайла и Косы одновременно вибрируют. Коса достает свой, чтобы просмотреть сообщение, а меня трясет в руках Лайла, пока он отвечает на звонок.

— Что? — рявкает он.

Мы все слышим глубокий тембр голоса на другом конце провода. Это Рубен.

— Мейс Нага у главных ворот. Он и его отряд с ордером.

— Чего он хочет?

— Он говорит, что пришел привлечь вас и Академию Анимус к ответственности за обращение со змеями в школе. Теми, что в клетках. Он говорит, что это противоречит Закону о борьбе с дискриминацией видов…

— Я скоро буду.

Теми, что в клетках? Но я думала, что Лайл отправил их всех домой.

Однако атака на мои щиты не завершена. С ментальным воем мой щит разбивается на куски грубой, но эффективной силой.

Жестокая боль пронзает мой живот. Темные ядовитые клыки обжигают мою и без того омертвевшую кожу.

Я кричу, извиваясь в руках Лайла, хлопая крыльями, дрыгая лапами. Я не могу дышать. Я не могу думать. У меня кружится голова, сама моя реальность ускользает.

Запах Дикаря окутывает меня. В его голосе слышится паника.

— Аурелия, детка, что случилось?

Руки Лайла крепко сжимают меня, пока я изо всех сил пытаюсь сохранить сознание под натиском чужих сил. Но боль, ожог, полная слепота, раздирание — все это сводит меня с ума. Такими темпами у меня не останется желудка.

Гори. Гори. Гори.

Дроби. Дроби. Дроби.

Я брыкаюсь, пытаясь поднять щиты, отталкивая обоих суженых. Но они держат крепко. Они разговаривают, спорят, но я не слышу, о чем они говорят.

А затем следует команда, достаточно резкая, чтобы прорезать туман, вторгшийся в мой разум.

— Перекинься.

Повинуясь инстинкту, я подчиняюсь.

Холодный воздух ударяет мне в кожу, в живот, и я кричу в агонии. Мне удается поставить ноги на траву, но большие, крепкие руки не дают мне рухнуть на землю.

Затем это прекращается. Нападение прекращается, и я остаюсь со злобным режущим послевкусием.

Я открываю глаза и в ужасе смотрю вверх.

Все четверо моих суженых окружают меня, уставившись на мой живот и четыре кровоточащие, зияющие некротические раны, которые разорвали некогда гладкую кожу моего живота в клочья.

Дикарь держит меня за руку, его лицо искажено от чистого животного гнева.

Побелевший Лайл держит меня за другое запястье. Его ноздри раздуваются, когда он переводит взгляд на меня.

Ледяная фигура Косы кажется застывшей во времени и пространстве, поскольку его зрачки расширились, полностью закрыв радужную оболочку.

И неоновые глаза Ксандера стали черными.

Позади них охранники пытаются вытянуть шеи, чтобы увидеть меня.

— Аурелия, — сдавленный голос Лайла бьет меня под дых. В нем слышны боль и агония, но я едва успеваю это осознать, потому что вижу, как это происходит, словно волна, разбивающаяся о берег.

Я наблюдаю, как мои суженые один за другим высвобождают своих анимусов. Впадают в чистое животное бешенство.

Глава 72

Лайл

Это снова происходит.

Цепи, которые гремели у меня в голове последние три месяца, наконец-то ломаются, как хрупкие веточки.

Старая дверь, которую десятилетие сдерживали окровавленные сухожилия, хрящи и непоколебимая воля, распахивается с силой львиного рыка.

И сила, стоящая за ней, вырывается наружу разъяренным чудовищем. Ужасным. Неконтролируемым.

Я выдыхаю имя моей Регины, и все вокруг становится красным.

Моя Регина серьезно искалечена, так сильно, что от нее разит смертью. От нее разит разложением. Нечестивые черные отметины портят ее драгоценную, совершенную кожу.

Она скрывала это. Как долго терпела?

Скрывала это от меня. От всех нас.

— Смерть, — говорю я своим братьям по судьбе. Приказ. Предложение.

— Смерть, — соглашаются они в унисон.

Единственное имя доносится до нас, принесенное черным, отравленным ветром.

И зверь, которому принадлежит это имя, находится на моей территории.

Глава 73

Аурелия

Меня окружают четыре силы. Заключая весь мой мир в кольцо.

Воздух словно наэлектризован, он зловещий и темный. Взывает к смерти. Взывает к безжалостности. Он одновременно ледяной и обжигающе горячий.

Волосы у меня на затылке встают дыбом. Моя брачная метка горит, как клеймо.

Через несколько секунд я стою в кругу четырех огромных монстров. Их мощные плечи вздымаются, легкие тяжело перекачивают кислород, брачные метки сияют оттенком расплавленного золота и серебра.

В их глазах я вижу только неподдельную ярость. Почувствовав опасность, группа охранников позади них медленно отступает.

Дерьмо. Дерьмо, дерьмо, дерьмо.

— Лайл? — тяжело выдыхаю я, превозмогая боль и прикрывая, насколько могу, свое обнаженное тело. — Дикарь?

Но Лайл внезапно издает звук, полностью львиный, в нем нет ничего человеческого, и я отпрыгиваю в сторону, когда он вырывается из своей человеческой плоти. Ткань его одежды разлетается во все стороны, когда мужчина превращается в нечто великолепное и в то же время устрашающее.

Анимус Лайла, без сомнения, самый большой лев, которого я когда-либо видела.

Он стоит передо мной с расширенными от ярости янтарными глазами, наводящими ужас. Длинная, прекрасная грива веером расходится от морды и ниспадает на спину и живот золотистыми и янтарными прядями. А шкура… эта шкура сияет потрясающим цветом между бронзой и золотом, плотно облегая мускулистое тело. Таких львов не видели в дикой природе более века. На ум приходит фотография из его квартиры.

Лайл рычит в небо.

Мне хочется съежиться от этого звука, как это делают охранники. Я хочу заткнуть уши и убежать от силы и гнева, которые я чувствую от своей пары.

Но я этого не делаю. Наоборот, я принимаю это и пропускаю через себя всю силу его ужасающего рыка. Всю силу его ярости, которая проникает в меня до самых