Когда родилась Луна - Сара А. Паркер
― Если только вам не нужно время, чтобы укрепить ваше пошатнувшееся эго? ― спрашиваю я, хлопая ресницами.
Воздух становится плотным.
Нагревается.
Мужчины за столом встают так резко, что их стулья скользят по льду, все трое поворачиваются к выходу и кланяются в пояс, задерживаясь в этой позе на долгий, напряженный момент.
Достаточно долгий, чтобы я поняла, что у нас гость.
Посмотрев налево, я вижу внушительного мужчину, загородившего выход, на которого мое тело немедленно реагирует ― сердце начинает биться учащенно, в животе взлетает стайка этих трепещущих существ.
Каан ― воплощение мужественности в коричневых штанах и кожаной тунике, украшенной бронзовыми чешуйками саберсайта, подчеркивающими его широкие плечи. Его обнаженные руки скрещены, бледные шрамы резко выделяются на фоне смуглой кожи.
Губы сложены в суровую линию, простая бронзовая маска скрывает верхнюю половину лица, но, несмотря на это, пронзительный взгляд его пылающих глаз притягивает меня.
Лишает дыхания.
Он увенчан бронзовой короной, похожей на металлический венок, который, возможно, когда-то тянулся к небу восемью острыми пиками, а теперь местами оплавлен, словно попал в пламя дракона, которое едва не уничтожило его. Его маска почти сливается с короной.
Подчеркивает ее.
Он идет к столу, его мускулистые бедра напрягаются при каждом мощном движении вперед, стук его ботинок повторяет ритм моего бешено колотящегося сердца. Он удерживает мой взгляд, и мне кажется, что это Райган пробирается сквозь пещеру, словно сдвигая горный хребет. Все мышцы моего тела напрягаются, готовые противостоять его огромному присутствию, которое давит на меня.
Наконец прервав наш зрительный контакт, Каан обводит взглядом всех присутствующих.
― Вон, ― рычит он, и его голос звучит как приказ.
Оставшиеся трое мужчин спешно направляются к выходу с пустыми руками и еще более пустыми карманами, еще раз склонив головы в сторону короля Пекла.
Оторвав взгляд, я смотрю туда, где стоял Пирок, и с удивлением обнаруживаю, что его там нет.
Проклятье.
Должно быть, он сбежал во время последней раздачи, пока я била саберсайта и молтенмау своим мунплюмом под недовольное ворчание остальных игроков. Жаль, ведь большую часть своего удовольствия я черпала из того, что эти засранцы каким-то образом причинили ему зло в прошлом.
Последний мужчина исчезает на узкой дорожке, оставляя только меня, Каана и октимара, все еще сидящего в кресле дилера, ― очевидно, свирепый приказ короля его не касается.
Каан обходит стол и хватается за спинку кресла напротив моего, костяшки его пальцев такие белые, что я представляю, как этот предмет мебели вот-вот разлетится на куски. Все в нем огромное, как тень, которая затмевает все источники света, лишая меня возможности видеть что-либо, кроме него.
Мое недолгое пребывание наедине с воспоминаниями о нас втянуло меня в его притяжение. Теперь я падаю ― слишком сильно.
Слишком быстро.
Такое падение заканчивается кратером, достаточно большим, чтобы поглотить половину мира.
― Я не это имел в виду, когда приглашал тебя потанцевать, ― говорит он, опуская взгляд на кучу золота передо мной.
Я вдыхаю его одурманивающий запах, вспышки воспоминаний режут мою грудь, как лезвия бритвы:
Я покрываю поцелуями шрамы на его спине и руках, притворяясь, что могу залечить их своими губами, пока он нарезает овощи для нашего супа.
Он учит меня лепить из глины миски, кружки и тарелки, его руки и кисти измазаны таким количеством глины, что в конце концов она попадает на меня.
Мы двигаемся вместе под лучами серебристого света, в моей груди растет ядовитое семя страха. Словно каждое прикосновение, каждый поцелуй, каждый шепот дыхания на моей коже приближает нас на шаг к неизвестному концу.
― Я была для тебя кем-то, ― шепчу я. ― Кем-то важным.
― Верно.
― Пока?
Это слово ― как удар ножом, своего рода атакующее движение, которое происходит до того, как мой разум успевает понять изменение обстановки, или по-настоящему осознать таящуюся опасность.
― Ты связала себя узами брака с другим мужчиной, ― так же быстро отвечает Каан, и мои легкие опустошаются с судорожным выдохом, а щеки бледнеют. Я безуспешно пытаюсь придать этой болезненной реальности форму, достаточно логичную, чтобы ее можно было принять.
Этот кусочек головоломки кажется неровным и неправильным.
Неподходящим. Часть, которую придется вбить на место.
― Ты хочешь знать, с кем?
― Нет, ― говорю я, опуская взгляд на скользящие движения октимара, существо собирает карты. Перемешивает их.
За прошедшие фазы я с теплотой познакомилась с той версией нас, которая существовала в доме в джунглях, неизвестно сколько времени назад. С Кааном.
С Кааном Вейгором нельзя просто снять напряжение, а потом забыть о нем и двинуться дальше. Ты сдираешь с себя кожу и открываешь мужчине свои ребра. Ты прячешь его где-то глубоко и надежно, отбиваешься от других оружием, выкованным из секретов, достаточно острых, чтобы резать, а затем погибаешь, прижимая эти секреты к груди.
Я ни за что не отказалась бы от него… добровольно. И на эту загадку есть только один ответ.
У Эллюин были тайны, такие же болезненные, как и мои собственные.
Но тайны заслужили свое название не просто так, они часто окутаны иллюзорной завесой, потому что на них больно смотреть.
Каан не почувствовал моих эмоций, когда мы были вместе в том месте, но я почувствовала. И я почти уверена, что мои утраченные воспоминания ― это скрытое благословение. Секреты Эллюин причинят боль.
У меня нет ни малейшего желания откупоривать эту бутылку и обрекать себя глотать яд, который в ней, несомненно, содержится, пусть даже на мгновение.
― После всего этого, ― говорю я, поднимая взгляд, ― ты все равно спас мне жизнь.
― Да.
― Дважды.
Улыбка касается правого уголка его рта, отчего у меня сжимается сердце.
― Трудно отказать себе в удовольствии подарить отрубленную голову мужчины, который заставил тебя истекать кровью.
Я открываю рот и закрываю его. Мои следующие слова с трудом вырываются из пересохшего горла.
― Я не понимаю, почему ты до сих пор смотришь на меня так, будто хочешь меня.
Воцаряется тишина, напряжение нарастает, его глаза горят как угли, когда он наконец произносит:
― Рейв, ты можешь разорвать меня
