Разрушение кокона - Тан Ци

Глава 7

Две армии стоят друг против друга недвижимо лишь до тех пор, пока их силы равны. Малейший перевес – и прольется кровь. По сути, оставаться на реке Цзешуй по-прежнему было опасно, поэтому через три дня Фэнцзю отправили обратно в Лазурное море.

Хотя слухи о том, что у Верховного владыки появилась супруга, уже разнеслись по восьми пустошам, большинство богов никогда не видели эту мифическую деву и потому не знали, верить досужим разговорам или нет. Прибытие Фэнцзю на Цзешуй развеяло все сомнения. И если мужчины просто поражались этому известию, то к изумлению женщин, коих среди военачальников имелось немало, примешивалась печаль.

Однако Фэнцзю ничего об этом не знала. Она договорилась с владыкой, что, если в следующем месяце на поле боя будет спокойно, она приедет навестить Дун Хуа с Гуньгунем. Хотя ей и не хотелось расставаться с мужем, своей тоски она не выдала и, как разумная девушка, вернулась с Фэй Вэем на Лазурное море.

Но спустя несколько дней после возвращения произошло досадное происшествие.

Примерно на седьмое утро в Лазурное море прибыли гости. Разумеется, гости, которых Фэй Вэй мог впустить в отсутствие владыки, явно были не простыми. Это были глава рода небесных журавлей с супругой и дочерью.

Фэй Вэй объяснил: владыка, рожденный из чистой ци неба и земли, не имел ни отца, ни матери. Едва воплотившись на Лазурном море, он был слаб и чуть не стал добычей хищников. К счастью, его спасли проходившие мимо супруги-журавли. Пожалев слабого мальчика, они забрали его в свои владения и заботились о нем долгие годы, тем самым оказав ему милость. Поэтому, несмотря на свою отстраненность и в целом нежелание вмешиваться в чужие дела, владыка все эти тысячелетия относился к этой паре журавлей с почтением и почти всегда выполнял просьбы их рода.

Фэнцзю и Гуньгунь, слушавшие этот рассказ в беседке неподалеку от приемного зала, переглянулись. Они оба изучали историю времен первозданного хаоса.

– Эти журавли, – первым сообразил Гуньгунь, – разве не родители принцессы Чжи Хэ?

В то время Чжи Хэ еще не родилась, и Фэй Вэй понятия не имел, кто это, поэтому не мог ответить на вопрос. Однако Фэнцзю многозначительно кивнула:

– Да, скорее всего.

И действительно – это были родители принцессы Чжи Хэ.

О чем не упоминалось в древних летописях, так это о том, что у супругов-журавлей, помимо Чжи Хэ, рожденной перед самым их развоплощением, была еще старшая дочь по имени Чу И. Богиня Чу И, чье нежное имя означало «первая рябь на воде», и сама отличалась кротким и спокойным нравом.

Родители Чу И считали: хотя Дун Хуа и кажется бесчувственным небожителем, который стоит над суетным миром, такой избранный небесами бог, о котором говорят, что он выходит из своей однородности и выдается из скопления подобных ему[148], просто обязан продолжить свой род. Рано или поздно ему придется жениться. Раз уж другие девы восьми пустошей не могут к нему приблизиться, у Чу И по сравнению с ними все же больше шансов. Как выдастся подходящий случай, почему бы не предложить этот союз? Супруги-журавли были уверены, что Дун Хуа не откажет. Как только владыка женится на Чу И, он естественным образом станет частью клана небесных журавлей. И тогда если супруги-журавли развоплотятся, не только Чу И будет на кого опереться, но и весь род журавлей получит защиту.

По замыслу названых родителей Дун Хуа, такое важное дело обдумывать и осуществлять надлежало неспешно, но кто бы мог подумать, что на Лазурном море вдруг появится хозяйка? Супруги-журавли испугались и поторопились привезти дочь в надежде устроить брак по принуждению.

Пара собиралась напомнить Верховному владыке об оказанной некогда милости, дабы склонить того к браку, однако высокий и статный среброволосый мужчина уже не был тем беспомощным сиротой, вынужденным жить на подачки клана журавлей. Теперь он правил восемью пустошами, и пара не осмелилась говорить прямо. Пробыв на Лазурном море всего день, супруги под благовидным предлогом удалились, оставив Чу И и письмо для владыки.

Общий смысл письма сводился к тому, что Чу И давно влюблена в Дун Хуа и мечтает выйти за него замуж. Супруги понимают, что у него уже есть жена, но их дочь готова стать равной женой[149] и вместе с «госпожой Бай» служить одному мужу. К тому же они слышали, что госпожа Бай – сирота, а значит, не связана семейными узами и вряд ли будет возражать. Они просили владыку исполнить мечту Чу И и успокоить стариков в память о том, что некогда они его вырастили.

Само письмо Фэнцзю не видела, но расспросила Фэй Вэя. Тот, разумеется, не осмелился вскрыть письмо, но кто тут забыл, что он находчивый малый? В умении читать лица ему не было равных. Услышав вопрос Фэнцзю, он не стал ничего скрывать. Управляющий Лазурного моря честно предположил: исходя из того, что он понял о супругах-журавлях за время их многолетнего знакомства, те, скорее всего, привезли богиню Чу И, потому что надеются сделать ее равной женой владыки.

Маленький Гуньгунь поначалу не понимал, что значит «равная жена». Невежественное дитя не знает забот, поэтому малыш совсем не разозлился. Но когда Фэй Вэй осторожно объяснил, что Чу И хочет стать его второй матерью, мальчик тут же взорвался.

Фэнцзю же осталась невозмутимой и посоветовала сыну не волноваться прежде времени.

– Не торопись, – хладнокровно сказала она. – Первая эпоха после Новой эры богов – это Древнейшие времена. Ты переживаешь лишь потому, что еще не проходил их на уроках истории. Так вот: ни в основных летописях, ни в частных не упоминают о том, что у твоего отца была какая-либо любовная связь. Значит, ничего не выйдет.

– Правда? – с сомнением спросил Гуньгунь. – Ты же меня не обманываешь, Цзю-Цзю?

Фэнцзю многозначительно посмотрела на него:

– М-м, не обманываю. Знания никогда не лгут.

Фэй Вэй счел за лучшее промолчать.

Так богиня Чу И осталась в Лазурном море. Если бы кто-то узнал, что незамужняя девица живет здесь без причины, ничего хорошего из этого бы не вышло, но Фэй Вэй не осмелился ее выгнать. Ему оставалось только взять письмо супругов-журавлей и поспешить к владыке на Цзешуй за дальнейшими указаниями.

А когда вернулся, обнаружил: богиня Чу И пропала. Исчезла и Фэнцзю.

Гуньгунь, запускавший в саду воздушного змея, ловко свернул его