Держаться за звезды - Анна Есина

  Снова писк и жужжание. Яна приподнялась на локте и свободной рукой потянула назойливый карман куртки. Парень заворочался, пытаясь понять, куда сбежала тёплая "подложка" для щёки. Открыл глаза, проморгался, на всякий случай потёр лицо рёбрами ладоней, как бы говоря: "Ну же, кошмар прошлой ночи, сгинь!". И ей действительно захотелось провалиться сквозь землю, лишь бы не быть объектом столь пристального изучения. Его взгляд чувствовался повсюду. Щёки пылали огнём (не тем, который лучше сохранить в секрете, но не менее жарким), по затылку на лихой кобыле мчались мурашки, пальцы вспотели, а язык, который мог бы придти на помощь и снять возникшее напряжение, отяжелел и трусливо спрятался за зубами.

  − Привет, − сказал он. Без улыбки, холодно, почти раздражённо. Да и кому бы понравилось встречать утро с незнакомой девицей, найденной обнажённой у обочины дороги. Интересно, почему он привёз её к себе, а не в больницу? Ведь последнее было бы логичным поступком. Следует непременно спросить его об этом, но вначале необходимо взять эмоции под контроль. Пока она не ощущала знакомых признаков проявления талантов, что ободряло. Итак, ответ, он ждёт от неё какой-то реплики. Нормальные люди разговаривают, а не безмолвно пялятся друг на друга.

  − Привет! - получилось излишне радостно, даже восторженно. И на том словарный запас иссяк. Провалиться сквозь землю захотелось во стократ сильнее.

  − Как самочувствие? Выглядишь... − он сел, провёл рукой по волосам, укладывая образовавшиеся за время сна вихри (напрасно, как показалось Яне, ему очень шёл этот творческий беспорядок в волосах) и с удовольствием потянулся. - Выглядишь намного лучше.

  − Всё хорошо. Спасибо.

  Глупость ситуации, в которой оба очутились, доводила до икоты. Стремясь оказаться как можно дальше, девушка отсела к стене, прижала колени к груди и уткнулась в них взглядом.

  − Не помню, говорил ли вчера, меня Славой зовут.

  − Я Яна. Спасибо за всё, что сделал. Это было... очень благородно с твоей стороны. Если позволишь, я хотела бы умыться перед тем как уйти.

  − А тебе есть, куда идти?

  Она разговаривала со своими коленями и потому не решилась посмотреть на него, чтобы уловить тайный смысл прозвучавшего вопроса.

  − Это неважно. Я благодарна тебе за помощь, и мне хотелось бы выразить это иначе, нежели словами, но сейчас нет подобной возможности.

  − Она есть. Расскажи, что с тобой случилось - и будем квитами.

  − Я не могу. Это слишком личное.

  − Но ты ведь обратишься в полицию, верно? Дашь описание этих негодяев, не побоишься выступить обвинителем в суде? - он строго на неё посмотрел, будто вынуждая согласиться. - Я почему спрашиваю, у меня есть сестра, она немногим старше тебя, такая же красивая, и я даже представить боюсь, что с ней может случиться нечто подобное... Не хочу, чтобы нелюди разгуливали на свободе.

  Яна лихорадочно соображала. Он принял её за жертву изнасилования? И теперь пытается убедить в том, что она обязана написать заявление на выдуманных им преступников. Отлично, и что ему на это сказать, особенно с учётом того факта, что она совершенно не умеет лгать, всегда попадается на стандартных мелочах: краснеющие щёки, бегающий взгляд, подрагивающая верхняя губа и неестественно высокий тон.

  − Да, я хочу им отомстить.

  Чистейшая правда. Желание тотчас же отправиться на квартиру к мужу, забрать сына, спалить дотла это дьяволово логово, а после навестить супруга в больнице, выцарапать негодяю глаза (если хоть что-то уцелело), пройтись ногтями по свежим рубцам от вчерашних ожогов и кричать, вопить, сыпать проклятиями. О, у её ненависти были далекоидущие планы и очень жизнеспособные корни. Она заставит их столкнуться нос к носу с тем монстром, за которого они её держали и в которого сумели превратить в конечном итоге. Унижения и боль, боль и попранное достоинство, потеря, через которую они заставили её пройти, страх, голод и лишения - она запомнила всё. И в душе отныне нет места прощению.

  Его удовлетворил ответ. Зевнув для острастки, парень ещё раз потянулся, хлопнул себя по коленям, встал и с закинутым на плечо пуховиком вышел из комнаты. Откуда-то из глубины квартиры послышался звук льющейся воды.

  Яна сидела тихо, предпочитая ничем не напоминать о своём присутствии. Ей предстояло решить, куда пойти после прощания с молодым человеком. Замужество лишило её друзей, к знакомым на постой не попросишься. Можно одолжить денег у Славы, копеечная сумма на билет на электричку до соседнего городка Залмая не обременит его, а там её встретят родители. Им можно рассказать всё, поделиться каждым граммом перенесённой боли, они не осудят её за глупость. Однако существовало "но", очень весомое, с ним невозможно было спорить. Она теперь другая. Не та хохотушка Яночка, какой они её знают, помнят и любят. Она Яна тире стихийное бедствие с искалеченной душой. Она представила, как изменится лицо матери, стоит ей внезапно и без предупреждения объявиться на пороге отчего дома, увидела её глаза в своём воображении и тут же отбросила идею с триумфальным возвращением в родные пенаты. Её родители уже немолоды, к чему обременять их своими проблемами? Как она это себе представляет? Придёт, раскроет им глаза на человека, за которого они отдали замуж единственную кровинушку, объявит о том, что они два года назад стали бабушкой и дедушкой, вот только внука их она ни разу не держала на руках и даже описать не сумеет. Выдержит ли материнское сердце столь ядовитое признание? Не окажется ли правда убийственной? А поверят ли они ей вообще?

  Слава вернулся. Гладко выбритый, с мокрыми после душа волосами, в прежней одежде, состоящей из белой футболки и синих джинс. Яне стало неловко. Наверняка его раздражает её присутствие. Живя в этой квартире один, он, наверное, привык разгуливать после душа в чём-то более домашнем, свежем, комфортном.

  − Надеюсь, ты любишь яичницу и не имеешь ничего против пары скорлупок внутри. Потому что, признаться честно, никудышный из меня кулинар.

  Она заверила, что совершенно неголодна, и соскользнула с дивана, обеими руками держась за резинку сползающих штанов, пояс которых был чересчур велик для её тощих бёдер.

  − На двери ванной есть щеколда, если что, − предупредил Слава, принимаясь за приготовление завтрака.

  А девушка заперлась в уборной, прислонилась спиной к двери и постаралась не разреветься. Во что превратилась её жизнь? В какой момент что-то в спланированной, идеально выстроенной судьбе пошло не так? Она ведь была такой сильной, целеустремлённой, самоотверженной, неприятности обходили её стороной. А