Симбиоз. Моя чужая победа - Майя Фабер

активно развивалась, впитывая в себя несчастных и озлобленных родственников погибших, размахивая взрывом на Пятой, как флагом, и, конечно, обвиняя в нем хаарс. Кое-где доходило до демонстраций и мелких беспорядков, которые быстро подавлялись если не федеральной полицией, то силами «Поддержания» как самой заинтересованной стороны. Вот только рядовым сотрудникам корпорации все меньше хотелось привлекать какое-либо внимание, что могло стать и вовсе опасным, если оказаться не в том месте и не в то время.

Алекс сжал клочок так, что костяшки пальцев побелели, и быстро сунул руку в карман куртки, пока мать не заметила причины задержки.

Глава 16

Они почти дошли до двери, когда дом тряхнуло. От грохота, треска падающей мебели и звона бьющегося стекла заложило уши. Алекс, поднимавшийся за матерью, машинально стащил ее с лестницы, даже не почувствовав веса или сопротивления. Она глядела на сына, больно вцепившись острыми ногтями ему в предплечье. Наступившая тишина обволакивала, словно живая, проникала в уши, оставляя ощущение пышных ватных затычек.

Алекс тряхнул головой, сбрасывая оцепенение, и, набрал номер экстренного вызова полиции.

Ничего не происходило. Мать дернулась назад к лестнице, но он грубым движением отстранил ее и пошел вперед сам. В коридоре за дверью все еще горел свет, вкусно пахло горячим мясным бульоном. Свежестью ночных улиц. Дымом.

Алекс сделал пару шагов, заглянул на кухню. Та ожидаемо пустовала. Разбитое окно угрюмо чернело остатками опаленной рамы, и Алекс нахмурился. Похвастаться обширными знаниями в современном домостроении он не мог, но точно знал, что так просто окно не выбить. Приличный кусок взрывчатки или выстрел — вот это другое дело. Дыра в стене такой расклад подтверждала. За спиной громко сопела мать, успокаиваясь излюбленными дыхательными упражнениями.

Он прошел внутрь. Под ногами хрустело: подвесной шкаф с посудой напротив окна упал, щедро осыпав пол осколками, черная пыль кружилась в воздухе, о еде, приготовленной матерью, можно было забыть. Окно превратилось в мелкое крошево, разлетевшееся повсюду: новым украшением обзавелся даже потолок. В середине перекошенного стола чужеродным предметом расположился черный пакет. Алекс вытянул виртокно и навел его на незваного гостя. Сканер ответил коротким писком и мирной зеленой надписью: «Опасных веществ или объектов не обнаружено».

Алекс развернул пакет и с удивлением обнаружил в нем обычный кирпич, на первый взгляд ничем не примечательный — в старых районах много домов, сложенных из таких. Он повертел кирпич в руках, разглядывая стороны. Сверху красовалась неровно, но отчетливо выведенная синей краской цифра семь. С другой — знакомый знак «Анти-Х». Рука дернулась, но Алекс поборол желание тут же бросить находку на пол, поморщился и поднес кирпич к лицу, разглядывая красную линию. Кроваво-красную.

Положил «гостя» обратно и оглянулся на мать, все еще держащуюся у него за спиной. Она только пожала плечами в ответ на невысказанный вопрос. Взгляд ее блуждал по кухне, упрямо не задерживаясь на поверхности стола.

За окном завыла приближающаяся сирена.

Сомнительную честь давать показания мать взяла на себя. Рассказывать толком было нечего, зато повторять пришлось раз десять: ничего не видели, не слышали, ни с кем не ссорились, врагов не нажили. Алекс сидел за столом, не прибранным и не протертом, гипнотизируя брошенный на нем черный пакет. Кирпич полицейский тщательно упаковал и унес в машину, не преминув попутно высказать все, что он думает о людях, лапающих улики грязными пальцами.

Тихий голос матери доносился с крыльца через открытую дверь и отсутствующее окно. Торопливый, но равномерный, убаюкивающий, он навевал другие воспоминания, окутанные горем, освещенные красно-синими лампами полицейских машин. Мать тогда, почти как сейчас, выскочила на улицу в домашней одежде и босиком, одна рука в перчатке-прихватке. Кричала что-то неразборчивое, разъяренным зверем бросаясь на женщину в строгом сером костюме социальной службы, вынудив ту искать помощи у ближайшего полицейского. Заслоняла собой соседскую девчонку в пижаме, прижимающую к своему боку что-то мелкое и черное. А потом долго разговаривала на крыльце. Уговаривала. Умоляла, прерываясь, чтобы расслышать бубнящего стража порядка.

Алекс встал, поднял с пола чайник, поставил на стол, небрежно смахнув осколки и грязь, но больше размазав последнюю, и включил. Оперся руками о стол и ссутулился, ожидая, пока нерасплескавшиеся остатки воды закипят. Кто и зачем доставляет посылки таким образом?

— Они уезжают, хочешь спросить что-нибудь? — Голос матери прозвучал так близко, что Алекс вздрогнул — не услышал ее шагов.

— Вызовут еще сто раз, — процедил он, поднял голову, и, передумав, вышел на крыльцо.

Почти рассвело, будто и не было длинной бессонной ночи. Одна из двух патрульных гравимашинок уже пропала, около второй разговаривали двое мужчин. Алекс подошел поближе, машинально расчесывая пальцы, поймал взгляд повернувшегося полицейского и спрятал руки в карманы.

— Хотел спросить, извещается ли «Поддержание» о подобных инцидентах? — начал он, но терминал в машине ожил, привлекая внимание.

Сообщение передавалось полицейским прямо на вшитые передатчики, так что Алексу оставалось только с понурым видом ждать результата.

— Извини, парень, нам пора. Вы сегодня не первые. И, похоже, не последние. Дальше связывайся со страховой.

Дверь машинки захлопнули, не дожидаясь ответа, загудела гравиподвеска, и Алекс отступил к дому. В памяти всплыл кирпич с выведенной на нем цифрой семь. Не первые, но сколько всего?

Мать бродила с ведром по кухне, собирая осколки, и, глядя на выражение ее лица, Алексу отчего-то показалось до странного неуместным предлагать сейчас вызвать уборочную службу. Но от идеи он не отказался, оставив быструю пометку на комм. Наконец-то сбросив заляпанную куртку, дошагал до своей комнаты и рухнул на кровать, не раздеваясь. Сквозь закрытую дверь до него донесся ожидаемо громкий и эмоциональный всхлип вернувшейся Мары. Последовавшая за ним истерика растворилась в тишине долгожданного сна.

Глава 17

Успокаиваться я начала только тогда, когда двери гравибуса беззвучно сомкнулись за спиной, отрезав меня от раздражающего мира. Я глубоко вдохнула, пытаясь вытолкнуть из головы последние слова Алекса, как и мысли о цене билетов на станции, но чувство вины и собственной никчемности кололо глубоко внутри, словно я проглотила горсть битого стекла. Руки подрагивали, ноги казались ватными, а в ушах стоял тихий гул, будто я выплыла на поверхность после долгого погружения. Хотелось одного: дойти до дома и спрятаться в тишине своей комнаты.

Однако приблизившись к дому, я замедлила шаг, насторожившись. Что-то было не так. Красно-синие отблески метались по стенам соседних зданий, отражаясь в лужах и превращая знакомый район в нечто пугающее. Я замерла на месте, пытаясь справиться с неприятным холодком,