Игра титанов: Вознесение на Небеса - Хейзел Райли

— А я помогал ему. Скажем так, заработал прощение после того, как спер все эти деньги.

Тейя поднимает ладонь:

— Об этом можно не напоминать. Я до сих пор на тебя злюсь. Прощать начали, Нис, но путь длинный. И наш банковский счёт теперь под охраной.

Мне не до семейной перепалки. Я возвращаюсь к Гипериону:

— Что произошло по другую сторону лабиринта? Во что играл Кронос?

Он будто ждал этого вопроса и пришёл готовым. Лезет в задний карман джинсов и достаёт две стеклянные пробирки.

— Обе были полные. В одной — обычная вода. В другой — яд, который после приёма вызывал бы остановку сердца через два часа. Мы предложили выбор: выпивает воду — и сам ищет выход; или выпивает яд — и взамен мы ведём его кратчайшим путём, сопровождая. Антидот — снаружи. Даст лично Дионис.

Дионис качает головой:

— Ловушка.

— В каком смысле? — не понимаю. — Лабиринт был огромный. Вода — это самоубийство, поражение на старте. Яд — единственный разумный ход, если только успеешь бежать достаточно быстро. Но кто бы ему гарантировал, что вы вообще дадите антидот?

Гиперион улыбается:

— Мы выпили яд вместе с ним. Точнее, он так думал. А потом, выведя его к выходу, просто оторвались.

— То есть вы его кинули? Если бы я не начала Игры Артемиды, Кронос всё равно сдох бы от отравления?

Гиперион и Тейя дружно отбивают «пять». Ничего общего с выверенной воспитанностью Реи и Кроноса — двое больших детей. Всё больше похожи на Ареса.

— Именно. Мы, конечно, надеялись, что он выберет самоубийство, — заканчивает Тейя. — Но, если бы нет — всё равно бы скопытился.

— А с чего он вообще должен был вам верить?

Тейя оскаливается:

— У нас тоже были маски. Очень легко обманывать того, кто не знает твою личность.

— Лайвли играют так, чтобы ты проиграл, и меняют правила, когда захотят. Разве не это первое, чему тебя о нас научили? — добавляет Гиперион.

Он делает шаг, будто хочет погладить меня по руке, но одумывается и вздыхает:

— У тебя никого не осталось, Хейвен. По крайней мере, ни отца, ни матери. Но на меня и Тейю ты можешь рассчитывать — в чём угодно. Я серьёзно. Мы рядом.

Я их не знаю. Мне трудно доверять или даже представить, что когда-нибудь смогу. И всё же его слова проделывают в груди воронку. Потому что я верю. Верю их искренности — и всем сердцем хочу иметь взрослых, на кого можно опереться. Хочу, чтобы было к кому обратиться. Хочу семью.

— Спасибо, — шепчу.

Тейя улыбается. Гиперион кивает.

— Вы её удочерить хотите? — тут же Арес. — Только нет. Я не могу трахаться со своей сестрой.

Гиперион закатывает глаза:

— Зевс.

Зевс срабатывает автоматически и тянет Ареса за ухо:

— Прекрати.

Кто-то хихикает. Я ожидала смеха от Посейдона, Лиама и Гермеса, но рядом с ними оказывается и Афина — очень даже повеселилась от манер «второй половины» Лайвли. Что-то мне подсказывает: со временем они станут одной большой семьёй. В которой, надеюсь, буду и я.

Рея кашляет, собирая на себе взгляды. Одной ладонью она касается гроба мужа, в другой сжимает лист бордовой бумаги. Это не к добру — тревога скручивает живот.

— Это что, завещание Тутанхамона? — как всегда, первым провоцирует Арес. — Кому он оставил свой яблоневый сад?

Похоже, больше всех Рея ненавидит именно Ареса. Она резким движением разворачивает лист и прочищает горло. Выглядит раздавленной. Как ни крути, она поощрила Кроноса на самоубийство — но всё равно потеряла мужа, в которого когда-то была по-настоящему влюблена.

— Это письмо от Урана и Геи.

Гиперион и Тейя моментально напрягаются: тела вытягиваются, позы становятся неестественно жёсткими; они переглядываются, и моя тревога растёт.

Рея начинает читать:

— «Кронос Лайвли был горячо любимым сыном. У него был блестящий ум, но он заблудился в жажде власти и нарциссизме. Сегодня мы оплакиваем нашего сына с печальным пониманием, что вернуть его можно было лишь одним способом — попрощавшись. Олимп остаётся Рее, его жене, но на нём смогут жить и Гиперион с Тейей — при одном единственном условии. Мы требуем лишь, чтобы Кроносу был устроен похороны, достойные великого человека, каким он был. Мёртвых следует уважать — всегда. Что касается госпожи Хейвен Коэн, мы и сами не знаем, дочь ли она Кроноса или Крио. Ей решать, делать ли тест ДНК, если она хочет узнать правду. Семья превыше всего. Уран и Гея Лайвли».

Тишина оглушает. Лишь море бьётся о берег всё сильнее. Кажется, погода портится, и гроза может нагрянуть в любую минуту.

Думаю, все боялись реакции Урана и Геи на смерть Кроноса; а вышло, что и они понимали, до какой степени сошёл с ума их сын. При всём зле, что он сделал, при всём моём отвращении, я выдержу его похороны и простою молча, считая минуты до конца.

А насчёт ДНК… Я делать его не стану. Мне неважно, кто мой биологический отец. Потому что ни Крио, ни Кронос им для меня никогда не станут. Не кровь делает тебя родителем или ребёнком. Я лучше проживу всю жизнь без отца, чем узнаю, кто из этих двоих сильнее провалился в роли родителя.

— Херня, — произносит Арес и шагает к гробу.

Рея встает у него на пути:

— Стоять. Что, чёрт возьми, ты собрался делать?

Арес машет рукой. Я узнаю это выражение: когда он идёт на поводу у импульса и не думает о последствиях.

— Да пошло всё. Я не собираюсь устраивать достойные похороны этому чёртовому куску дерьма. Он всем нам сломал жизнь. И то, что Крио оказался ещё более отбитым, не значит, что Кронос заслужил хоть каплю уважения. Я его не уважаю. На его похоронах я не останусь.

Тейя делает шаг к нему, но Зевс перехватывает её, тревожно удерживая, и жестом велит держаться подальше. Похоже, один он догадывается, что сейчас будет. А если даже Зевс не вмешивается, значит, у Ареса в голове полная безумная затея.

— Прекрасно. Тогда проваливай и не… — начинает Рея.

Арес демонстративно втягивает воздух, словно на сцене:

— Чуешь, тётушка? И ты чуешь? Этот запах… бензина? — Ухмылка у него откровенно злорадная. Он проводит пальцем по боку гроба и подносит его к носу. — О, похоже, этот славный деревянный ящичек облит горючкой.

— Даже не вздумай… — начинает Рея.

— Арес, прошу! — кричу я. — Не делай глупостей. В этом нет нужды. Давайте уважим волю