Поцелуй сирены и первобытные хищники - Елена М. Рейес

Я не думаю ни о чем, кроме этого украденного момента.

Ошибка? Более чем вероятно, но мне все равно. Не сейчас.

Чем дальше мы уходим от центра города, тем больше его тело расслабляется. Жесткий контроль, который я почувствовала, исходящий от него в таверне, ослабевает, плечи опускаются, а линия его рта становится менее суровой. Однако он не отпускает меня. Вместо этого Кай кладет мою руку на сгиб своего локтя, накрывая мою ладонь своей жестом, который нельзя назвать иначе, как джентльменским. Милым.

Я поднимаю голову, охваченная резким ударом его челюсти. По тому, как его голова поворачивается ровно настолько, чтобы наши глаза снова встретились, и в них безошибочно угадывается блеск голода. Это заставляет мое сердце биться быстрее, а пульс трепетать в ритме, который, я знаю, он слышит.

— Я ждал.

Два слова, и они снова оставляют его в мрачном, но бархатном тоне. Человек и волк, их интонации обволакивают меня так, что проникают в самый центр меня. Как заклинание — зов — я не могу игнорировать, и я обнаруживаю, что придвигаюсь ближе. В этот момент ничто не имеет значения, кроме наслаждения жаром, исходящим от его кожи и запаха. Его большой палец касается костяшек моих пальцев, проверяя пульсацию между нами.

— Так чертовски долго. Я знаю это даже без камня.

Откуда ни возьмись, мимо нас пробегают две собаки, почти врезаясь в меня, прежде чем я успеваю понять, что он только что сказал. Я моргаю, и моя спина оказывается прижатой к стене закрытой пекарни, а Кай стоит в нескольких дюймах от меня.

Не прикасается, но тепло, исходящее от его большого тела, окутывает меня, как одеяло, и мои соски напрягаются под мягким хлопком платья.

— Посмотри на меня, милая.

— Я… — я замолкаю, почти сдерживая всхлип, когда из его груди исходит успокаивающий низкий рокот. Он действительно успокаивает. Не могу контролировать свою уступчивость — не хочу с этим бороться.

Я едва достаю ему до груди, и, чтобы встретиться с ним взглядом, у меня нет выбора, кроме как поднять лицо. Эти проникновенные глаза смотрят на меня, и я ловлю себя на том, что очарована переменой в них. Одна секунда карих, следующая золотистых, а его взгляд остается напряженным.

В нем также есть почтение.

Мои глаза немного опускаются, и я замечаю слегка искривленную переносицу, несовершенство, которое не умаляет его привлекательности. Если что-то и добавляет ей привлекательности. И как будто он знает, о чем я думаю, он опускает голову, приближает губы к моему носу и целует кончик.

Такой контраст с грубым и властным мужчиной, каким я его видела. Грязный, ненадежный пират.

Что ты делаешь, Нерисса?

Затем Кай хихикает, и этот звук ощущается как теплая ласка. Он лишает меня прежних мыслей, и я хочу, чтобы он был ближе. Обжечься от его прикосновений.

Я в беде.

— …Я не сбросил его до того, как включились мои способности к исцелению.

— О, — говорю я.

Не самый красноречивый ответ, но я была слишком занята, наблюдая за его губами. Как они двигаются при каждом произнесении. Как он провел кончиком языка по своей чуть более полной нижней губе.

Не стану отрицать легкую дрожь, которая охватывает меня при этом действе. И хотя я должна была бы смущаться своего влечения к этому мужчине — врагу моего народа, — я не смущаюсь.

Вместо этого я краснею. Жар разливается по моим щекам, спускаясь вниз, пока не достигает верхушек грудей. Еще одна ошибка.

Альфа Кай наблюдает за мной с нескрываемым голодом. Его глаза блуждают, останавливаясь на каждом изящном бантике там, где должна быть пуговица. От моего бюста до подола летнего платья до середины бедра, он не упускает ни одной детали. Между нами возникает необузданное и ощутимое желание. Это электрическое влечение, и на следующем вдохе я оказываюсь плотно зажатой между его теплым телом и стеной.

Он тяжело дышит, татуированный живот вздымается, и я никогда в жизни не чувствовала себя такой маленькой. Такой хрупкой.

Влажность покрывает верхнюю часть моих бедер, моя сердцевина сильно сжимается, когда сильная рука обхватывает меня за талию и приподнимает, пока мы не оказываемся лицом к лицу, грудь втягивается в глубокие вдохи, в то время как его выдох становится моим вдохом.

Боги, помогите мне. Я не могу сопротивляться ему.

И все же моя молитва остается без внимания. Особенно, когда я получаю возможность ощутить вкус его защиты.

Внезапно у него вырывается предупреждающее рычание, и звук отражается от моих губ — они покалывают от него. Это также вызывает несколько тявканий откуда-то из-за угла; реакция — страх и покорность.

Он настороже там, где я была послушной, игнорирует едва заметный наклон его головы, подхватывает разговоры и следит за тем, где находятся жильцы. Обеспечивает нам конфиденциальность. Это напоминает мне о моих собственных способностях, о том, как просачивается малейший шум, или о том, как легко я должна улавливать движения. Все нормальное поведение, особенно о…

Я застываю на месте.

От его напряженных глаз к губам, а затем к шее, где я останавливаюсь. Где он? Там, где должен был быть камень, ничего нет. Там, где всего несколько дней назад я видела цепочку, болтался большой черный камень, который трудно было не заметить.

В тот день, когда он сражался с изгоем, я обратила внимание на размер, металл, используемый для крепления, и начала планировать. Я собирался забрать его. Пусть природа отвлечет его, пока я незамеченной проскользну на его корабль — гроза будет моим прикрытием — и затем ускользну обратно домой.

Легко. Управляемо. Магда была частью моего плана; мне нужно было, чтобы она создала для меня блокиратор запаха. Мой плащ подошел бы; его способность скрывать мой запах и тепловой след не имеет себе равных, но слишком много факторов, которые могут пойти не так.

Он может за что-нибудь зацепиться.

Его можно было схватить.

Два сценария, которые я не хочу проверять. Не тогда, когда этот волк нечто большее, чем кажется на первый взгляд.

Уколы боли пронзают меня волной удовольствия. Это его когти; они удлинились, и когда мой взгляд снова встречается с его, обнажаются его клыки. Его ухмылка просто застенчиво-дикая.

— Я действую инстинктивно, Нерисса. Я больше зверь, чем человек, и я хочу тебя.

— Кай, — выдыхаю я, оно сорвалось с языка, поскольку он не назвал мне своего имени. Своего имени я ему тоже не назвала. Не то чтобы