Поцелуй сирены и первобытные хищники - Елена М. Рейес

— Как долго? — Спрашиваю я, подходя к ней со сжатыми кулаками. Я борюсь с желанием притянуть ее к себе, крепко обнять и сказать ей, что все будет хорошо. Но я не могу. Она отняла у меня моё «хорошо». — Как давно ты знаешь, что я — твоя судьба? Что ты была моим даром?

Я хочу убить любого, кто прикоснется к тому, что принадлежит мне по праву. Вырвать следы укусов, которые оставила ему моя пара.

— Десять лет.

— Десять лет, — повторяю я, закрывая глаза, пока волк внутри меня воет от горя. Гнев, предательство — это почти невозможно сдержать. Она предпочла мою жизнь нашей любви. — Мы можем это исправить.

Мои клыки трепещут от желания пометить ее изящную шею, привязать ее ко мне всеми способами, которыми волк приветствует и принимает свою суженую, но Люсьен качает головой. Как будто она знает, о чем я думаю — чего я хочу, — моя прекрасная сирена делает несколько шагов ближе к береговой линии.

Люсьен Дель Маре, наследница моря, царственно стоит в своей печали, по мере того как расстояние между нами растет. Королева среди смертных. Я бы отдал свою жизнь, чтобы поклоняться ей и строить королевства из соли и камня в ее честь. Она была бы моим домом. Моим утешением после долгого путешествия по волчьим землям.

Вторая половина моей души.

— Сделанного не воротишь, Эфраим Дайр. Моя дочь любит своего отца, и я не разобью ей сердце.

— Вместо этого ты разбила моё.

— Мне жаль, но я выбираю их.

Она должна была стать моей, и я был готов отдать ей все.

Луна, которая будет править рядом со мной.

Богиня, соответствующая душе моего альфы.

Наша связь должна была быть нерушимой и неоспоримой.

И все же, это то, что я получаю взамен…

Тишина. Скорбь. Украденный выбор.

На моей челюсти напрягается мышца, и я борюсь со своими инстинктами, которые требуют, чтобы я взял ее. Что мы покончим с этим предательством единственным известным способом, заявив права на то, что принадлежит нам, но затем она поднимает нежную руку…

Я замираю.

— Не надо. Ты был единственным, чего я когда-либо хотела для себя, мой волк. Эгоистично и непримиримо… — шепчет Люсьен, закрывая на секунду глаза, прежде чем встретиться с моими, полные сожаления и печали, — …но я была рождена не для того, чтобы хотеть. Я была рождена, чтобы отдавать.

— Ты была моей еще до того, как стала принадлежать ему.

— И это никогда не изменится.

Воздух между нами становится тяжелее по мере того, как последние нити нашей истрепанной связи распадаются одна за другой, пока не остается только эхо того, что могло бы быть. Дрожащими пальцами она снимает золотую цепочку со своей изящной шеи и разжимает мой сжатый кулак, прежде чем поместить камень оникса в центр. Затем ее ладонь накрывает мою, и жар от драгоценного камня оставляет отпечаток на моей плоти.

Это больно, но боль притупляется по сравнению с тем, что я потерял.

От темно-черного до огненно-синего сияет между нашими соединенными руками, когда ее платье рвется и чешуя проявляется. Каждый дюйм ее соблазнительного тела обнажен для меня, и замысловатый узор радужно-розового цвета переливается в лунном свете, словно дымка, которая клубится вокруг нас сейчас, прежде чем она убирает свои прикосновения с моих. Туман над драгоценным камнем исчезает.

Снова черный. Больше никакого синего.

Ощущение ее магии — удивительная вещь. Ее подпись казалась мне старым другом, кем-то, кого я когда-то знал, но с годами потерял контакт.

Она прекрасна, но не моя. Больше нет.

— Камень Кордис Люкс — мой подарок тебе, Эфраим.

Холодная дрожь проходит по моей ладони, и появляется лазурное мерцание. Затем оно испаряется.

— Часть моей магии всегда будет принадлежать тебе, как и должна, и она защитит тебя.

— Это не то, чего я хочу.

— Я знаю. — Она серьезно кивает. В ее фиалковых глазах вспыхивает обида, но и она быстро исчезает. — Но мне нужно было, чтобы это было у тебя. Знать, что ты всегда будешь в безопасности.

Я медленно сжимаю камень в кулаке, прежде чем опустить его в карман брюк. Это преднамеренное действие, как будто я закрываю дверь, которая никогда не должна была открываться, прежде чем сделать шаг назад.

У меня болит грудь, мое тело дрожит от силы всего, с чем я вынужден смириться.

— Ты никогда больше не увидишь меня, Люсьен, — выдавливаю я, и слова привкусом пепла застревают у меня в горле. — Пути назад нет.

Из ее фиалковых глаз катится слеза. Губы дрожат, и все же… она улыбается. Не жестоко. Не по-доброму. Это просто принятие.

— Да будет так, мой волк. Я не заслуживаю меньшего.

— Я никогда не буду искать тебя в водах, по которым путешествую.

— Точно так же, как русалки никогда не будут петь для волков.

Затем Люсьен отворачивается. Она входит в море, и вода приветствует ее, как возлюбленную. Защищая. Благоговейно. Ее неземные глаза больше не встречаются с моими, и прежде чем я успеваю произнести ее имя в последний раз, она исчезает под волнами.

Наши клятвы — это все, что у нас осталось от нашей связи.

Пусть боги однажды простят нас, и наши родословные никогда не заплатят за это…

ПРОЛОГ

АЛЬФА КАЙ

— Капитан всегда идет ко дну вместе с кораблем.

Она проводит своими острыми, светящимися ногтями вниз по передней части моих брюк, разрывая ткань и молнию ровно настолько, чтобы освободить мой член. Он высвобождается, и я весь трепещу, с набухшей головки капает, в то время как ее нос скользит по мне от разреза вниз к моему тяжелому узлу.

Там она останавливается и вдыхает мой аромат.

Ее мягкие губы — это подарок, в то время как прикосновение ее ногтей к моей коже — дрожь по всему ее телу — заставляет моего волка одобрительно зарычать. Аромат Нериссы усиливается при том, насколько близко мой зверь находится к поверхности, и естественная сладость ее лосьона приобретает более резкую нотку, когда он окружает нас.

Немного землистый. Более декадентский.

Мое тело пульсирует от желания, но я остаюсь неподвижным, поскольку обе стороны меня впитывают каждое ее движение. Мой волк гордится своей вероломной парой, и я нахожу ее действия забавными. Восхитительными.

То, как она украла у меня, а потом убежала, — это наш первобытный танец.

То, как она привязала меня