Война Трёх ведьм - Рита Корвиц

Ольт недовольно взмахивает крылом, пуша перья, когда Ланика запускает пальцы в волосы, сжимая и слегка оттягивая их.

— Нет… нет. Эрбин не виноват, — качает девушка головой. — Диона выбрала его, и я не имею права злиться на неё или Эрбина за этот выбор.

Глион не отвечает. Подсаживается ближе и, обняв Ланику одной рукой, прижимает к себе ближе, поглаживая по плечу. Ольт смотрит на ведьмага, затем переводит взгляд на Ланику и взлетает, садясь на ветку близ стоящего дерева.

— Ты не пыталась поговорить с Дионой? — спрашивает парень.

Ланика качает головой.

— Она избегает меня с того самого дня.

— Вам двоим просто нужно время. Дионе, чтобы остыть, а тебе, чтобы понять саму себя.

Ланика хочет ответить, что времени было более чем достаточно. С их ссоры прошло чуть больше недели. За это время Ланика пыталась подойти к Дионе и поговорить, но та постоянно сбегала к Эрбину. Ну а после того как маг уехал на День Оподания домой в Ихт-Карай, Диона просто игнорировала существование подруги. Такое поведение раздражало, но Ланика понимала, что Диона влюблена и розовая пелена этой влюблённости на глазах не давала ей мыслить здраво.

Больше всего Ланику злил Эрбин. Высокомерный и наглый, взявшийся буквально из ниоткуда и возомнивший, что может так просто встревать в чужие отношения. И хоть Ланика видела какими глазами Эрбин смотрел на Диону и понимала чувства, испытываемые магом, но что-то глубоко внутри противилось и надеялось, что эта взаимная симпатия скоро пройдёт.

Ведьма тяжело вздыхает.

— Давай поговорим о чём-нибудь другом, — просит она Глиона.

— Конечно, — тут же соглашается тот. — Например, о том, что вы тут делали.

Глион кидает взгляд на Ольта, который, нахохлившись, сидел на ветке. Ланика улыбается и отвечает.

— Тренировались.

— Тренировались? Чему?

— Первородной магии, — отвечает Ланика. — Я попросила Ольта обучить меня, как когда-то он обучал Эвду.

— Эвду?! — вскрикивает Глион, переводя удивлённый взгляд с Ланики на ворона, сидящего на ветке.

Ольт, заметив на себе чужой взгляд, пару раз взмахивает крыльями и отворачивается.

— Но… Сколько же тогда ему лет? — спрашивает Глион.

Ланика лишь пожимает плечами. «Глупый мальчишка», — раздаётся в голове голос Ольта.

— И-и, — тянет Глион, неловко почёсывая затылок. — Как продвигаются тренировки?

— Не особо, — отвечает Ланика. — Да ты и сам всё видел. Из-за всех этих мыслей не могу сосредоточиться. Ты прав. Нужно время… привести голову в порядок.

Ланика встаёт и подаёт Глиону руку.

— Пойдём домой. Обещаю на этот раз не привлечь внимание стражи.

Глава 15. Ярмарка

Площадь утонула в ярких красках. Палатки, покрытые пёстрыми тканями с замысловатыми рисунками, ломились от разноцветных украшений, слишком открытых одежд и различных поделок. Отовсюду слышались разговоры на чужом языке, смех и непривычная уху музыка. В нос пробивался запах незнакомых специй и диковинных растений.

Диона наклоняется ближе, рассматривая непонятный фрукт. Ярко-жёлтый, чуть больше яблока, с бугристой поверхностью и абсолютно не имеющий запаха. Он очень сильно выделялся на фоне других фруктов и ягод необычной формы и цвета, что были выставлены на продажу. Торговец над ухом весело хмыкает. Берёт в одну руку короткий тесак, а в другую — заинтересовавший Диону фрукт, и с коротким замахом разрезает его пополам. Под толстой кожурой оказывается ярко-красная мякоть с тёмно-синими семечками. В нос ударяет сильный запах земляники. Торговец берёт ложку, вырезает ей мякоть и протягивает ложку Дионе. Сомнительно поглядев на содержимое ложки, девушка всё же пробует его на вкус. Сладость сменяется на языке кислым послевкусием. Фиолетовые глаза торговца улыбаются, когда Диона отдаёт ему фэсы за покупку.

— Матушке должно понравится, — бормочет про себя ведьма, подходя к Цинне, которая с восторгом смотрит на представление, развернувшееся на небольшой, собранной впопыхах, сцены.

Актёры на сцене рассказывают о сильной любви с печальным концом. Парень прижимает хрупкую девушку к себе, задирая платье и выцеловывая тонкую шею. Актриса жмётся к партнёру по сцене ближе и фальшиво стонет. Затем декорации сменяются, актёр изображает сцену битвы, а в следующий момент девушка плачет над трупом своего любимого.

Перед глазами возникает образ. Густые вьющиеся волосы и дерзкие жёлтые глаза. Ставший уже таким родным, смех зазвучал в ушах. В день перед своим отъездом, Эрбин пообещал, что постарается вернуться как можно скорее. Диона тогда лишь коротко кивнула, нацепив на лицо фальшивую маску безразличия. Ведьма прекрасно осознавала те чувства, которые испытывает по отношению к Эрбину и видела интерес парня к ней, но глупая гордость запрещала Дионе сделать первый шаг.

Из глубины воспоминаний ведьму вытягивает сестра. Цинна всхлипывает и стирает слёзы с уголков глаз. Диона смотрит на неё посмеиваясь.

— Тебя правда так восхитила эта сказка?

Представление заканчивается, и сёстры идут дальше по площади.

— Конечно! Это так романтично! — отвечает Цинна, мечтательно прижимая руки к груди. — Когда-нибудь и меня будет такая же любовь.

— Какая? Трагичная? Не завидую я твоему возлюбленному.

Цинна бьёт смеющуюся сестру в плечо.

— Ничего ты не понимаешь! — говорит фамильяр и убегает в сторону очередного представления: двух танцовщиц-близняшек.

Лёгкая ткань одежды струится вслед за быстрыми, но плавными движениями. Тёмная, почти чёрная кожа, просвечивает через тонкие полупрозрачные одеяния: широкие штаны, собирающиеся в районе щиколоток и короткий верх, украшенный множеством звенящих монет. У каждой из близняшек в руках по тонкой ленте, что скользят вдоль всего тела, очерчивая все взмахи руками, наклоны и повороты.

Диона задумывается над тем, как танцовщицам не холодно в таких тонких одеждах, когда Цинна неожиданно хватает её за руку и тянет в гущу толпы. Младшая улыбается, что-то лепечет, но из-за гомона голосов вокруг у Дионы не получается разобрать слова. Остановившись у одной из палаток с украшениями, Цинна отпускает руку старшей и начинает примерять на себя разложенные на прилавке украшения. Диона наблюдает за сестрой с лёгкой полуулыбкой. Ожерелья из деревянных бусин с большими неогранёнными кусками янтаря, плетёные браслеты, массивные круглые серьги и перстни с замысловатой гравировкой.

— Помочь? — спрашивает торговка с сильным леурдинским акцентом, приветливо улыбаясь.

Диона указывает ей на маленький кулон, практически теряющийся на фоне других изящных украшений: на тонкой красной нити висит вырезанный из белого янтаря цветок. Торговка кивает и показывает пальцами цифру два. Диона отдаёт деньги, забирая украшение.

— Диона смотри какая красота! — восхищается Цинна, разглядывая кольцо на пальце. — Мне идёт? Давай купим!

— Вам о-очень идёт, мисс Изиль, — раздаётся неожиданно за спиной скрипучий голос.

Сёстры оборачиваются. Перед ними стоит высокий, худой мужчина. На вытянутом, покрытом морщинами, лице выпученные уставшие глаза, тонкий нос и полоска губ, сливающаяся с кожей. Диона,