Отверженная жена дракона - Кира Иствуд
– Адель, конечно, можно обойтись и без настойки… Вероятно, так будет даже лучше, – Клоинфарн отпускает её-мою талию, его зрачки вытягиваются веретёнами. Он буквально прожигает меня взглядом. – Но разве не ты на нёй настаивала?
– Ой, я была упрямой дурочкой! – Эйда так неискренне смеётся, что фальшь режет слух. – А теперь прозрела! Я поняла кое-что важное…
– И что же? – дракон хищно наклоняет голову. Вертикальные зрачки пульсируют, будто гипнотизируя жертву.
– Кое-что о нас! Я долго думала, и… Ты прав, мы должны быть вместе.
Лицо дракона леденеет.
– Интересно… и неожиданно. И почему же ты хочешь остаться, Адель? В чём причина? – его голос опасно хрустит, будто стеклянное крошево.
Лучше бы Эйда замолчала прямо сейчас! Но вместо этого она протягивает к Клоинфарну руки, будто ждёт, что он вот-вот заключит её в объятия.
– Потому что… потому что люблю тебя! – торжественно говорит она. – Люблю всем сердцем, Клоин!
Мне хочется провалиться под землю, чтобы не слышать этого кошмара! Если бы я могла – зажмурилась бы от ужаса! Но Эйда – не я, её глаза широко открыты, она смотрит прямо на Клоинфарна, с восторгом ожидая его реакции.
Но на мраморно-бледном лице дракона не дёргается ни один мускул. Качнув головой, он прикасается пальцами к своей груди. Его взгляд будто обращается в себя…
– Повтори, – тихо просит он. – Скажи ещё раз, что любишь.
У Эйды нервно вздрагивают уголки рта, будто держать маску становится всё сложнее. Она беспокойно облизывает губы.
– Я… люблю тебя, – лепечет она. – Люблю! Люблю! Люблю!
За окном сверкает молния, освещая гостиную и отражаясь в глазах дракона яркой вспышкой. И я вижу, что в глубине вертикальных чёрных зрачков закручивается ледяная зловещая буря – и она куда опаснее, той, что бушует снаружи замка.
– Странно, – говорит он, поднимая тёмный взгляд. – Я совсем ничего не чувствую. Будто не ты произносишь эти слова, Адель… а кто-то совсем другой. Но это невозможно, верно?
Страх и непонимание наваливается на Эйду удушающей волной. Она сцепляет пальцы, чтобы унять дрожь. Её-моё сердце словно вот-вот выскочит из груди, пот выступает на висках, ладони леденеют.
“Нет, любовью тут и не пахнет”, – вдруг понимаю я.
Она боится… боится Клоинфарна до ужаса! До спазма в горле!
– Я это я! – Эйда вцепляется в прохладную мужскую ладонь, притягивает её к своей щеке. Этот жест отчаянный, будто им она пытается всколыхнуть в Клоинфарне спящие эмоции. – Ты просто забыл как это бывает! Устал от одиночества! Пойдём в нашу спальню, и я покажу как сильны мои чувства!
И я очень надеюсь что Клоинфарн вот-вот поймёт, что случилось! Поймёт, что это не я! Но по лицу дракона пробегает тень, а потом он растягивает губы в мрачной усмешке.
– Ну пойдём… покажешь, нашу спальню.
– Я так рада, Клоин…
– Но сначала ответь… Ты приняла настойку?
– Нет! Я же говорила!
Дракон недовольно дёргает подбородком, а потом вскидывает руку. Запястья Эйды оплетает тьма, вздёргивает её вверх так, что носки едва касаются пола.
– Что ты делаешь?! – взвизгивает она, пытаясь выкрутиться.
– Ты приняла её, так зачем лжёшь? – в его голосе кипит злость. – Что с тобой случилось, Адель? Она подействовала не так, как должна была… Сколько ты выпила? Сколько вспомнила?!
– Не понимаю о чём ты! Я…
– Хватит врать! – рявкает дракон, и тьма швыряет Эйду на диван. – Где Тис?
– Ах, почему ты так груб со мной, Клоин! Мне больно! – начинает жалобно выть она, закрыв лицо руками. – Я ничего плохого не сделала! Моя вина лишь в том, что я не дождалась тебя! Да, я выпила ложку настойки! И кое-что вспомнила из прошлой жизни! Свои чувства к тебе! И теперь догадываюсь, как помочь и как найти твоё сердце! А ты меня ранишь! Обвиняешь не пойми в чём! – она рыдает почти искренне, почти… а сама опускает руку в карман платья и сжимает в пальцах что-то рассыпчатое, похожее на порошок, только частицы крупнее и с острыми гранями.
В моей памяти не сохранилось момента, как она взяла его!
Видимо, это случилось, когда меня поглотила тьма. И прямо сейчас мрак вновь сгущается, потому что я начинаю рваться, пытаясь пробиться наружу.
Клоинфарн – дракон и демон, могущественное существо, потерявшее сердце, мрачный и жестокий хозяин замка… но слёзы женщины действуют на него как на большинство мужчин.
Он теряется, не зная, как быть.
– Адель, – в его голосе сквозит мучительная тяжесть. Он проводит ладонью по серебряным волосам, подходя ближе. – Посмотри на меня.
Но Эйда отворачивается. У неё сотрясаются плечи. Мотая головой, она поднимается на ноги, её качает.
– Клоин, почему ты не любишь меня?! Почему говоришь, что ничего не чувствуешь?! Почему ненавидишь?! Хочешь, чтобы я исчезла?! Мне больно!
– Адель, послушай… Сосредоточься на метке и…
– Нет! – выкрикивает Эйда.
Она пытается идти, но спотыкается и заваливается вперёд – будто правда сейчас упадёт. Клоинфарн успевает её подхватить под живот. А в следующий миг Эйда разворачивается и швыряет порошок дракону в лицо.
Всё происходит за считаные мгновения!
Вкруг взметаются тени, а потом, ослепляя, по глазам бьёт вспышка! Раздаётся такое шипение, будто на раскалённые угли упала вода. За окном гремит гром, лишая слуха. А Эйда выхватывает из-за пояса… что? Спицу! Замахивается и…
Я ничего не вижу, но чувствую, как остриё входит в чужую плоть!
В моём сердце рвётся туго натянутая струна.
Нет…
НЕТ-НЕТ-НЕТ!
ЭТОГО НЕ МОЖЕТ БЫТЬ!
КЛОИНФАРН НЕ ПОЗВОЛИЛ БЫ… ОН В СТО РАЗ СИЛЬНЕЕ ЭТОЙ ГАДИНЫ!
НО ТОГДА ПОЧЕМУ ЭЙДА СМЕЁТСЯ ОТ СЧАСТЬЯ?! ПОЧЕМУ МОЯ ДУША НОЕТ, БУДТО ЕЁ ПРОНЗИЛИ НАСКВОЗЬ?!
Я кричу, рвусь, надрывая жилы! Раздирая душу о сковавшие меня путы! Я хочу увидеть, что произошло! Хочу вмешаться! Но вместо этого проваливаюсь в густую холодную тьму.
Она заливает мне глаза и уши, наполняет лёгкие чёрной тоской.
В этой тьме нет мыслей, только чувство бесконечно печали и пустоты. Моя душа скулит, превратившись в маленького испуганного зверька. Сил хватает лишь на то, чтобы свернуться клубочком и закрыть уши, чтобы не слышать воющего сердца.
Лишь изредка сквозь тьму проступают очертания реальность.
Вот – сумрачная гостиная, снаружи хлещет косой серый дождь, на полу возле дивана лежит Клоинфарн – неподвижный, будто мёртвый. Его глаза закрыты, кожа на правой скуле обуглилась и покрылась драконьей чешуёй, от раны расползлись чёрные языки, из шеи торчит стальная спица…
Склонившись над драконом, Эйда торопливо шарит по его карманам, полоумно шепча:
– Ну где же… где же… Да! Вот! – она вытаскивает лазурную брошь в форме лилии. Стискивает её в белых пальцах.
…
