Леди варвара - Руби Диксон

— О, хорошо, — выдыхаю я, очарованная. Он собирается поцеловать меня, несмотря на наше соглашение? Потому что я вроде как хочу, чтобы он это сделал.

Но он только улыбается мне, его взгляд скользит по моим губам, прежде чем он сжимает мою руку и отпускает меня.

И я… разочарована. Конечно, сейчас так лучше, но это не значит, что я не могу сидеть сложа руки и не жалеть, что он все-таки решился меня поцеловать.

Глава 7

Три дня спустя

Кейт

— Что ты делаешь? — кричу я в тот момент, когда вхожу в пещеру и вижу Харрека, прислонившегося к скалистой стене, вытянув перед собой больную ногу. — Тебе будет больно.

— Ха, — вот и все, что он говорит, и держится за стену, пытаясь перенести вес тела на ногу. Его лицо становится напряженным, когда он делает шаг вперед, а затем широко разводит руки. — Как новенький.

— О, ясно, — огрызаюсь я в ответ, ставя свою корзинку и бросаясь к нему, чтобы предложить ему опереться на плечо. — Ты большой идиот. Ты сказал мне, что тебе нужно для выздоровления еще два дня.

— Я устал сидеть у себя на хвосте, — ворчливо говорит Харрек. — Я хотел посмотреть, оказалось ли это лучше, чем я думал.

— И каков же вердикт? — спрашиваю я, проскальзывая под его протянутой рукой. Он тут же наваливается на меня всем своим весом. — Потому что выражение твоего лица не говорит о том, что стало лучше.

— Все еще болит, — соглашается он, морщась. — Но я, по крайней мере, могу передвигаться и помогать.

— Или ты можешь попытаться помочь, упасть ничком и сломать что-нибудь еще, и тогда мы застрянем здесь еще на несколько недель. Я имею в виду, черт возьми, Харрек. Я никогда не видела взрослого мужчину, столь подверженного несчастным случаям, как ты.

Он просто хихикает, а затем шипит, пытаясь снова перенести вес на ногу. Да, ему нечего на это сказать.

— Сядь, — говорю я ему и направляю к единственному табурету в пещере.

— Такая свирепая женщина, — бормочет он тем же кокетливым тоном. Я тут же игнорирую это и помогаю ему сесть.

За те несколько дней, что мы здесь пробыли, я довольно много узнала о своем спутнике. Он вдумчивый, добрый и забавный, всегда делает все возможное, чтобы заставить меня улыбнуться или развеять мои страхи, когда я о чем-то беспокоюсь. Его юмор присутствует везде, и хотя к нему пришлось немного привыкнуть, теперь, когда я поняла, что он искренен, мне стало намного легче с этим справляться. Он также трудолюбивый работник, делающий все возможное, чтобы помочь, сидя неподвижно у костра в пещере. Он готовит для меня, хотя я знаю, что он предпочитает свою еду сырой. Он поддерживает огонь, и сегодня он работал над шитьем для меня новой туники, так как мне приходится носить самодельную, сделанную из одеял, просто чтобы не отморозить задницу, когда я выхожу на улицу.

Поскольку он ранен, основная часть работы ложится на меня. Это означает, что я должна набрать свежего снега для воды, поменять корзины, которые служат импровизированными ночными горшками, высыпать угли, собрать побольше навозной крошки для костра и поискать еду возле пещеры. Впрочем, все не так уж плохо, и поблизости есть запас замороженной дичи, а это значит, что мне просто нужно пойти и что-нибудь выкопать, чтобы мы не съели все наши дорожные запасы еды.

Но я также заметила, что это делает Харрека невероятно защищающим. Он терпеть не может, когда я ухожу, а он возвращается в пещеру один. Несмотря на то, что я — сильная самка, он все еще чувствует, что я не готова охотиться самостоятельно, и беспокоится за меня. Каждый раз, когда я выхожу из пещеры, мне читают лекцию о том, что делать, если ко мне приближается дикое животное, или как искать глубокие снежные заносы, или как найти самую легкую в использовании тропинку, или как избежать того или иного. Я стараюсь воспринимать все это спокойно, даже если мне хочется врезать ему по голове за то, что он такой властный, но я знаю, что это исходит из хороших побуждений. На самом деле, это довольно мило.

Властный, но милый.

Хотя то, что он пытается ходить, — это заноза в заднице.

— Я думала, мы договорились, что ты не будешь трогать свою ногу по крайней мере еще один день, — отчитываю я его. — Помнишь наш вчерашний разговор после того, как ты проделал тот же самый трюк?

Я многое узнала о Харреке, но что я узнала больше всего об этом человеке? Боже мой, неужели он когда-нибудь не бывает подвержен несчастным случаям? Я никогда не видела ничего подобного. Дело не в том, что он неуклюжий — на самом деле он невероятно грациозен в своих движениях. Дело в том, что его мысли забегают так далеко вперед, что он не обращает на это внимания. За те несколько коротких дней, что мы провели в пещере, он трижды случайно обжег еду, дважды повредил руку, случайно перерезал веревку, над которой я так усердно трудилась, случайно сломал корзины с припасами больше раз, чем я могу сосчитать, а однажды даже насыпал свежего снега в костер.

Удивительно, что он дожил до зрелого возраста.

— Сядь, — снова придираюсь я к нему. — У тебя меньше шансов снова получить травму, когда ты сидишь.

Он плюхается на табурет и издает стон.

— Мне не нравится быть таким беспомощным.

— Ты должен не двигаться и выздоравливать еще день или около того, — говорю я ему, выскальзывая из-под его руки. Он вытягивает перед собой больную ногу и потирает колено. — Позволь мне все проверить и посмотреть, как ты выздоравливаешь. Я буду чувствовать себя лучше, зная, что ты ходишь рядом, если твоя рана полностью закрыта.

— Ладно. — голос Харрека напряжен, но он остается неподвижным.

Я вожусь с кожаными бинтами, развязывая свои аккуратные узлы. Я ежедневно осматриваю его рану, хотя и не совсем уверена, что ищу, кроме того, чтобы она выглядела, ну, как большая красная рана, в отличие от большой инфицированной раны. Кость, кажется, осталась на месте, и я просто надеюсь, что она выровнена должным образом. Сегодня, когда я открываю его рану и осторожно промываю ее, большая часть крови высохла и осталась лишь неровная корка. Рана закрыта, и я на самом деле очень довольна этим.

— Учитывая все обстоятельства, твоя нога выглядит