Леди варвара - Руби Диксон
И я думаю. И думаю.
Больше всего на свете я хочу, чтобы Кейт была в моих объятиях, но ей понадобится поддержка, чтобы преодолеть свою пугливость. Думаю, я смогу рассмешить ее. Теперь она легче улыбается рядом со мной и принимает мои поддразнивания с добрым юмором, а не со злостью. Возможно, мне нужно надавить сильнее, заставить ее чувствовать себя немного менее комфортно рядом со мной. Когда она наклоняется над костром и помешивает тушеное мясо, готовящееся в мешочке, затем бросает взгляд на вход в пещеру и вздрагивает, я внезапно понимаю, что я должен сделать.
Я работаю над своим планом, хотя меня чуть не распирает от предвкушения. Если это сработает, у меня будет моя прелестная Кейт, которую я буду держать в объятиях всю ночь напролет. Думаю, тогда она не будет такой застенчивой.
— Проголодался? — спрашивает она, глядя на меня. — Я думаю, рагу готово.
— Я бы хотел большую миску, — с энтузиазмом говорю я ей, потирая живот. Ее стряпня — это… что ж, это не слишком вкусно. Но она учится, и даже если мне приходится глотать тушеное мясо с плохим вкусом, это того стоит ради ее яркой улыбки, которой она меня одаривает. Кейт запускает миску в пакет, вытирает ободок и затем передает ее мне.
Это мой момент. Я беру ее у нее, осторожно жонглируя. Затем я наблюдаю, как она поворачивается и зачерпывает себе миску. Пока она это делает, я незаметно проливаю свое рагу на меха у себя на коленях.
— О нет, — громко говорю я.
Она поворачивается, и ее глаза расширяются при виде меня, покрытого тушеным мясом.
— О боже. Ты ранен? Ты что, обжегся? — Она ставит свою миску и подбегает ко мне, сдергивая меха.
— Я в порядке, — успокаиваю я ее, хотя мои колени немного обожжены, несмотря на защиту, которую обеспечивают меха. — Мне повезло, что рагу приземлилось мне на колени.
Кейт просто качает головой, глядя на меня.
— Ты такой недотепа, серьезно. Я не знаю, как тебе удалось дожить до совершеннолетия.
Я не говорю ей ни слова протеста, просто наблюдаю, как она уходит с мехами в дальний конец пещеры. Она расстилает их, но даже со своего наблюдательного пункта я вижу, что их нужно постирать и повесить сушиться возле огня.
— Это все на мехах, — говорит она через мгновение, глядя на меня. — Я могу почистить их, но нам придется снова развести огонь, чтобы высушить их. — Ее взгляд перемещается к яме для костра, где мы оставили угли догорать пониже в ожидании скорого сна. Чтобы снова разжечь огонь, потребуется больше топлива, и мы оба будем смотреть на него до поздней ночи, и я знаю, что она устала.
— Не волнуйся из-за этого, — говорю я ей, ерзая на своем сиденье. — Я буду спать без мехов.
— Но… здесь холодно. — Она смотрит на экран приватности, закрывающий вход в пещеру, где свистит ветер и заносит снег. — И будет только холоднее.
— Не стоит разжигать огонь, — успокаиваю я ее. — Мы должны экономить топливо на случай, если снег станет слишком глубоким, и мы не сможем выходить на улицу еще несколько дней.
— Я не позволю тебе замерзнуть, — восклицает она, поднимая свою миску и протягивая ее мне. — Съешь это. Мы что-нибудь придумаем.
Я жду, когда она пригласит меня в свои меха. Это самый практичный вариант, который позволит нам делиться теплом своего тела. Я знаю, что эта мысль, должно быть, пришла ей в голову, потому что ее взгляд скользит по моей обнаженной груди, а затем снова отводится в сторону. Ее застенчивость побеждает.
Мы едим в тишине, и я несколько раз зеваю, надеясь, что она что-нибудь решит. Должно быть, это ее предложение. Я пытаюсь встать, чтобы сполоснуть свою миску, но она тут же суетится надо мной.
— Не двигайся. Я займусь этим.
— Я ненавижу быть таким беспомощным, — говорю я ей, и это правда. Я должен ухаживать за своей женщиной, а вместо этого она прислуживает мне, как будто я комплект. Это сводит с ума.
— Не волнуйся об этом, — успокаивает она с легкой улыбкой, беря миску. — Ты можешь заняться приготовлением пищи, когда почувствуешь себя лучше.
— Я буду более чем счастлив сделать это. — Я наблюдаю, как она ходит по пещере, наводя порядок. Округлость ее бедер завораживает, как и длина ее ног. Ее груди слегка колышутся при ходьбе, хотя грубая туника, которая на ней надета, скрывает большую часть ее тела. Бьюсь об заклад, она чувствует себя мягкой, несмотря на свою силу. От этой мысли мой член твердеет от желания, и я неловко ерзаю, пытаясь скрыть свою эрекцию, прежде чем она сможет это заметить. На мне нет ничего, кроме набедренной повязки, и я мало что могу скрыть.
Наконец Кейт перестает ходить по пещере. Она в последний раз подбрасывает дрова в огонь, переворачивая лепешку из медленно тлеющего навоза, чтобы поддержать огонь.
— Ты уверен, что тебе достаточно тепло без одеял?
Неужели она не пригласит меня к себе в меха? Я пожимаю плечами.
— Со мной все будет в порядке. Утром мне просто нужно будет придумать новый план и перетерпеть холодную ночь.
Она не выглядит счастливой, но подходит к своим одеялам и ложится. Я ложусь обратно на свой тюфяк, пытаясь поудобнее уложить ногу. Она болит от холода, и мои мышцы одеревенели от бездействия. Я не могу дождаться, когда снова смогу бегать. Я ненавижу сидеть без дела весь день. Больше всего на свете я ненавижу быть беспомощным, в то время как Кейт должна работать. Это кажется неправильным.
В пещере становится тихо, огонь угасает, превращаясь в мерцание. Кейт ворочается в своих мехах, а потом ложится на спину и вздыхает, глядя в потолок.
— Тебе холодно?
— Я в порядке, — говорю я ей, хотя сейчас изо всех сил стараюсь, чтобы в моем голосе не прозвучало самодовольство. — Не беспокойся обо мне, красавица Кейт.
— О, заткнись уже. — Она садится и начинает собирать свои одеяла. — Мы разделим эту ночь, и утром я первым делом почищу твои меха.
— Если ты уверена…
— Иначе я не смогу заснуть. Я буду чувствовать себя слишком виноватой. — Она пересекает пещеру и кладет охапку толстых мехов,
