Княжна Екатерина Распутина - Ольга Токарева

— Впервые вижу, чтобы швенза входила с такой податливостью, словно в масло, — целитель обернулся ко мне. — Княжна Екатерина, осмелюсь спросить, не были ли ваши уши уже проколоты прежде?

Вопрос застал меня врасплох, но ответ я знала наверняка.

— Память моя недавно была словно чистый лист, я ничего не помню ни о себе, ни о своей семье, — пожала я плечами. — Но с тех пор, как ко мне вернулось сознание, я не припомню, чтобы у меня были проколоты уши. Так что же все-таки не так? — В голосе прозвучало любопытство, смешанное с легкой тревогой.

— Я даже не успел применить магию, чтобы обезболить вас… И все же, повторюсь, швенза вошла в мочку уха так легко, будто там уже давно зиял потайной проход, а это невозможно.

После этих слов меня изрядно тряхнуло, и я решилась на отважный шаг в попытке разузнать немного о моем магическом даре.

— Так, может, во мне целительский дар пробудился? — прошептала я, озвучивая терзавшую меня надежду, и робко коснулась серег.

Резник усмехнулся, без тени злобы в его взгляде. Проведя ладонью по моим волосам, словно успокаивая встревоженного зверька, он мягко возразил: — Хоть ты и обзавелась фамильяром в экстремальной ситуации, твоему источнику света еще рано пробуждаться. И даже если бы случилось невероятное, дар целителя воздействует на человека иначе. Возможно, твои уши когда-то и были украшены сережками, но со временем, за неимением оных, отверстия заросли. Под воздействием моей целительной силы прокол ушной мочки произошел столь необычным образом, что ты этого и не почувствовала.

— Спасибо, — слова благодарности прозвучали приглушенно, сквозь пелену разочарования, окатившего меня, как ледяной душ. Мечта о целительстве рассыпалась прахом, словно карточный домик, рухнувший от дуновения ветра. — Благодарю за чудесный подарок, — обратилась я к Дмитрию, стараясь придать голосу хоть толику бодрости, и тут же, не давая ускользнуть моменту, напомнила: — Надеюсь, вы не забудете о своем обещании и приступите к моим тренировкам.

В этот момент на широком плече Дмитрия материализовался Хромус. Полный любопытства, он выгнулся, окинул взглядом лицо старшего наследника рода Соловьевых и, не теряя ни секунды, ухватился лапкой за его аристократический нос с едва заметной горбинкой, слегка сжав его. Не ведала, что он пытался выяснить таким экстравагантным способом, но Дмитрий разразился заразительным, раскатистым смехом.

— Значит, это и есть твой фамильяр, — протянул он, пытаясь коснуться Хромуса. Но тот, словно тень, ускользнул, не дав себя поймать. — Весьма забавный, — ухмыльнулся мужчина, окинув холл оценивающим взглядом. — Жду всех к вечернему столу… И тебя это тоже касается, — бросил он смотря на меня.

В ответ я лишь едва заметно кивнула и поспешила укрыться в своей комнате, все еще ощущая на коже ледяное дыхание недавних событий.

Ворвавшись в покои, я первым делом застыла перед зеркалом, любуясь отблесками золота. Мой взгляд приковала к себе изысканная серьга. Ее основа, выполненная в форме капли, была обрамлена мерцающей россыпью крошечных камней, а в самом центре покоился круглый, приглушенно-голубой камень, словно отражение моих собственных глаз. Не знаю почему, но эти серьги отозвались в моей душе тихим светом, необъяснимо пленив мое сердце.

Губы сами разошлись в счастливой улыбке, но она тут же сошла с моего лица. Нахлынуло недавнее огорчение, что я не целитель. Движения стали механическими: пальцы расстегнули замок серьги, освобождая её из плена мочки уха. Перед зеркалом, вглядываясь в крошечную точку прокола, я почувствовала, как мысли в голове раздуваются, словно кузнечные меха, разжигая пламя удивления. В памяти всплыл образ безупречно гладкой кожи, не тронутой даже намеком на рану. И тут произошло невероятное: на моих глазах, словно по волшебству, прокол исчез, оставив лишь невинную, чистую поверхность.

— Хромус, — позвала я, голос дрожал, как осенний лист на ветру.

Друг возник мгновенно.

— Горе ты мое луковое, что с тобой опять случилось?

Я протянула ему серьгу, и рука, словно предательница, дрожала, выдавая волнение. Затем дрогнувшим пальцем коснулась отражения в зеркале, указав на мочку уха, и прошептала: «Прокол исчез».

Он проворчал что-то неразборчивое, явно не предназначенное для моих ушей, колко бросив: «Ежа тебе в одно место, чтобы голова другим была занята и руки не чесались», — потом перевел взгляд с моего отражения на мое ухо, разглядывая его с подозрением. «Действенная чистота, ни единого изъяна. Что ты натворила?»

— Ничего, — пробормотала я, чувствуя, как подступает ледяная волна паники, а к горлу — ком слез. «Я не понимаю, что со мной происходит. Резник говорил, что мой магический дар еще не пробудился. Но проколы появились сами собой, а теперь один исчез… Что мне делать? Я не могу обратиться к целителю, он задаст вопросы, на которые у меня нет ответов».

— Слушай ты больше этого эскулапа, — недовольно проворчал зверек. — Дар в тебе пробудился, я нутром чую. Какой — пока загадка. Думаешь, я тут без дела хвост протираю? Всю библиотеку вдоль и поперёк перепахал, а разгадку цвета твоей магии так и не нашёл.

— Что же мне делать? — отчаяние плеснуло в голос, и первая слеза, словно капля раскалённого металла, обожгла щеку.

— Отставить нюни! — рявкнул Хромус. — Шевели мозгами и вспоминай, о чём думала, когда тебе ухо собрались прокалывать.

— Да ни о чём особенном! — огрызнулась я, обидевшись на его тон. — Просто вспомнила строение мочки, представила, как в этой смеси ареолярной и жировой соединительной ткани образуется тоннель прокола.

— Стоп, — оборвал меня друг. — А теперь глянь в зеркало.

Я бросила взгляд на свое отражение и ощутила, как челюсть словно налилась свинцом.

— Вставляй серьгу, живо! Пока твоя бестолковая головушка еще чего-нибудь не наворотила, — завопил зверек, и я, не мешкая, выполнила его приказ.

На ватных, непослушных ногах я доковыляла до кровати и присела на край. В голове роились обрывки недавних событий, не проливших свет на природу моего дара, а лишь ещё больше запутавших его суть.

— Я просто не знаю, что мне делать, — прошептала я, и в голосе слышался неприкрытый страх. — А если я подумаю, что у меня на лице… ну, например, прыщ вскочил?

Фамильяр подскочил, больно хлестнул лапкой по моей руке и, взвизгнув, заверещал: — А ну верни всё, как было! Взрослая девица с мозгами любопытного ребёнка! Не смей даже думать о болезнях и представлять