Жена для Императора морей (СИ) - Ева Кофей

Люба не выдерживает. Влетает в номер и закрывает за собой дверь.

А Маринка упирает руки в бока.

— То есть, мой сын менее важен, чем дурацкий бассейн в номере?! А камеры? Милый, — снова присаживается перед ним, — где ты завтракал? Сейчас тётя пойдёт вместе с нами смотреть запись с камер…

Это всё ещё слышит и Арктур. Мало что понимает, а потому слегка тревожится. Ещё и дышать становится тяжелее.

Он смотрит на Любу с немым вопросом во взгляде. Всё ещё укрываясь покрывалом на её кровати.

Сердце рвётся в груди. Как она посмела вламываться в номер! Загонять её русала в кровать, чтобы он там сох! И это после того, сколько Люба усилий приложила, чтобы с ним всё было в порядке! Немыслимо!

— Сейчас, сейчас… — частит она и принимается снова накачивать бассейн хоть немного, чтобы он держал форму, но быстро вспоминает, что сначала лучше русалу вернуться в то, что есть. — Давай, Арктур, сможешь приподняться? — заглядывает в его топазовые, невероятные глаза.

Он кивает ей и с трудом, но сползает с кровати. А там, помогая себе потускневшим уже хвостом, добирается до бассейна и с помощью Любы забирается в него. Расплескав воду.

— Прости, Любовь… — произносит он с явным огорчением. — Ты просила быть аккуратнее… Я был, просто когда та девица зашла… — вздох, который прозвучал вместо следующих слов, был наполнен болью и усталостью.

Но она затыкает его, приложив ладонь к бледным губам. И только внимательно несколько секунд рассматривает.

Во-первых, ему не нужно тратить лишние силы на разговоры.

Во-вторых, он обалдел что ли? Хочет весь отель на ноги поднять своей сиреной?!

— Тише, — отстраняется, — сейчас я всё сделаю.

И добавляет, ненадолго запустив пальцы в его чёрные волосы:

— Всё будет хорошо.

А дальше процедура уже отработанная: надувание единорога, вливание воды с солью, уборка.

Он наблюдает за ней со дна, вслушиваясь в шаги, дыхание, движения…

Веки слипаются. Он всё ещё слишком слаб, чтобы вот так выходить из воды и пытаться что-то делать. И всё же, не поднимаясь наверх, чтобы не привлечь внимание чужих людей, находит в себе силы произнести:

— Я благодарен. Любовь, можешь ли ты… провести со мной ночь?

— А? — не понимает она, всё же хихикнув из-за того, как это звучит. — Мне нужно идти, я разберусь со всем и принесу тебе еды, хорошо? А переночевать… да, наверное, я буду здесь. Правда, с Романом вечером придётся пойти на свидание. И эта меньшая из наших проблем.

Арктур хмурится, поднимается на поверхность и прожигает её взглядом.

— Я против…

Она устраивает ладонь на его прохладной щеке.

— Ещё поговорим.

Он прикрывает веки. Шумно вздыхает. И дарит ей укоризненный взгляд, в котором полыхает ледяное пламя. А после снова опускается на дно.

— Идёшь к мужчине, значит, что ж… Золото возьми. Но на него не трать.

— Да подожди ты, дурак, я не уйду к нему, пока не накормлю тебя. И какое ещё золото?

Люба поднимается и ловит себя на мысли, что любуется его хвостом.

А хвост от воды и отдыха успел стать ярче и теперь плавники Арктура переливаются изумрудным сиянием и просвечивают на свету, который дробится бликами на чешуе.

— Я голоден, ты права, — добреет его голос. — Ты принесла мне чайку? Золото осталось на постели.

— Принесу. Жди.

Ремарку о золоте она решает опустить, только захватывает сумочку и выходит.

Если всё не разрешится и зайдут ещё раз, то…

То она всем глаза повыцарапывает!

Маринка тут же ловит её на выходе.

— Ну?!

Люба не знает, как с ней говорить.

— Где Анита? Вы разобрались насчёт Алёшки?

— Не переживай о ней. Я взяла удар на себя. Точнее, нанесла ей ответный за тебя. Ну да ты поняла! Ну? — повторяет она, и загораживает Любе путь. — Кто он? Чего прятала такого, можешь не отвечать, я бы тоже прятала от греха подальше. Но… откуда, Люб?

Она кладёт ладонь Марине на плечо и чуть сжимает.

— Не могу пока ничего говорить и не хочу. Рано ещё, понимаешь? Давай после отпуска?

На враньё, тем более подруге, сил нет.

Марине требуется приложить немало усилий, чтобы не обидеться или не продолжить расспросы.

— Ладно… — наконец сдаётся она. — С одним условием! Я не достаю тебя, но ты мне будешь хоть что-то рассказывать. Например… ну, чем вы занимаетесь. Что он говорит. Ещё какие-нибудь мелочи. Или что вы собираетесь на свидание в такое-то и такое время. А то как мне с тобой общаться, когда отдыхаем мы, вроде, вместе, но у тебя там скрытая жизнь идёт и я не знаю, как себя вести?

— Да ты что, Марина, — тянет Люба не очень уверенно, — он исчезнет скоро. А свидание сегодня с Ромой будет. Тем, противным. Он мне мышь подарил. Только я не взяла.

— Ничего он не противный… — роняет она, заправляя за ухо прядь волос. — И ты недоговариваешь что-то. Говоришь, рано рассказывать, давай потом. А теперь, что он исчезнет. Или, — тут же будто радуется она, — это от неуверенности в себе? Да ты что, Люб! Такого мужика в постель завалила. Даже не смей теперь в себе сомневаться!

Люба всплёскивает руками:

— Почему меня все хотят убедить, что я не уверена в себе? Это из-за очков? Потому что книжки читаю? Маринк, ну что за стереотипы?

— Так а я что, я ничего! — смеётся Марина. — Я радуюсь за тебя, дурында. Просто, чего ты ещё так отвечаешь? Ты ж вдруг скрытной стала, о чём мне ещё думать? Или, — понижает она тон, — он бандит? Блин, Люб, не дури тогда лучше. Я вот уже с приличной компанией съездила отдохнуть… — показывает гипс.

— Ой, точно, — Люба пугается, — прости, что сразу не спросила! Что случилось-то?

Фразу «я же тебе говорила» она благоразумно оставляет в собственных мыслях.

— Ну… это об лодку я руку поломала. Когда меня толкнули. А я уплыла! Уроды, а? Вот пусть теперь сами выбираются оттуда, как хотят. Он меня толкнул, Люб!

Люба выдыхает с огромным облегчением.

Ну слава богу, что хоть так.

— Ладно, сиди с Алёшкой, у него кстати ракушки твои, а я пойду разбираться с