О пепле и стали - Элиза Рейн

— Почему ты помогла ему? — спрашивает он.

Когда Эрик, Инга и Оргид уходят, дверь распахивается, и я вижу стоящую за ней Торви, заглядывающую в проем.

— Я готова к битве! — ревет она у меня в голове.

— Нет никакой битвы, — отвечаю и слышу вздох разочарования.

— Тогда я подожду здесь, — говорит она.

— Спасибо, — благодарю ее и снова смотрю на Каина. — Я не могла смотреть, как кто-то горит, зная, что могу это прекратить.

— Даже если этот кто-то обращался с тобой так плохо, как он? — спрашивает он, и я искренне не понимаю, впечатлен он или разочарован.

Но это не важно. Я уже знаю, что пожалела бы, а может, боялась бы себя, если бы не вмешалась и ничего не предприняла.

— Ты понимаешь, что они тебе за это ничего не должны?

— Да.

— Ты помнишь, что они пытались тебя убить? Что причинили тебе вред?

Я как раз вовремя одергиваю себя и не прикасаюсь к руке. Он еще не знает, как сильно они мне навредили.

— Да, — снова говорю я.

— Так почему ты прекратила его страдания?

— Потому что поступки других не определяют мои!

Ответ звучит очень легко, и я почти слышу, как его произносит Фрейдис. Она установила мой моральный компас так, что чтобы от него избавиться потребуется куда больше времени, чем на пробуждение моей магии. А учитывая, какие желания и мысли проникали в мой разум на протяжении последних недель, я в каком-то смысле рада, что устроила ему проверку.

— У меня нет ничего общего с этими двумя веслинграми, наслаждающимися чужими страданиями.

Уверена, что вижу в его взгляде уважение, но может, я просто слишком сильно хочу, чтобы оно там было. Остальные новобранцы медленно возвращаются на кухню, неохотно принимаясь убирать бардак, устроенный пылающей медведицей Инги.

— Ты в порядке? — спрашивает Хенрик, подходя ближе и с опаской поглядывая на Каина.

— Да, — отвечаю ему.

— Ну ладно. Кстати, крутой удар.

Когда Хенрик уходит, Каин поднимает бровь.

— Крутой удар? — спрашивает он.

Я не могу не сиять от удовольствия, когда снова смотрю на него.

— Оргид использовал тени, чтобы заставить меня порезать себе палец, — поднимаю руку и показываю ему рану. — Так что я врезала ему по лицу.

Лицо Каина озаряется улыбкой, и я едва не растекаюсь по полу.

Дерьмо!

Меня просто завораживает то, как сияют его глаза и этот предвестник смеха на его губах.

Я хочу, чтобы он улыбался каждый день. Хочу, чтобы он всегда чувствовал себя вот так, как сейчас.

— Я не могу каждый день кого-то бить, чтобы ты вот так улыбался, — говорю я. — Но кажется, уже рассматриваю такой вариант.

Моя рука взлетает к его лицу, и улыбка тут же исчезает.

— Прости, принцесса, — хрипло говорит он, прежде чем исчезнуть.

Когда ложусь в кровать, сон долго не идет. Пылающая медведица Инги тревожит меня, потому что, как бы неприятно ни было признавать, я думаю, что она столь же сильная, как Торви. Способность Оргида исцелять на себе любые раны тоже повод для беспокойства. В конце концов, если лишить кого-то страха получить ранение, он будет драться куда агрессивнее. И если эти двое используют все это против меня, будет и правда ужасно.

И еще я волнуюсь из-за того, что завтра объявят, кто пойдет на Оскореллу. Знаю, что раз теперь у меня есть Торви и магия, мои шансы выжить, если меня выберут, существенно возросли, но то первое нападение Крикунов все еще частенько преследует меня в кошмарах.

Не уверена, что кто-то из новобранцев, которые могут пойти со мной вместе, окажутся удачной парой. Хенрик, Гарда, Стаффан и Мартом теперь со мной общаются, но я все равно не называла бы их друзьями. И не думаю, что, если упаду в обморок, кто-то из них рискнет собственной безопасностью, чтобы меня спасти. Торви защитит меня. Я цепляюсь за эту мысль, погружаясь в беспокойный сон.

Следующим утром за завтраком узнаю, что пока не пришла моя очередь выживать в схватке с жуткими птицами. Для Оскореллы избраны Ульрика и Пенн, и мы провожаем их боевым кличем криками поддержки. Пенн будто подпитывается от них, глаза фейри Двора Льда полны яростной решимости. Ульрика, наоборот, избегает чужих взглядов, и когда она уходит, по ее щекам скользят слезы. После нападения она одна раскаялась, и я молча молюсь богам, чтобы оба новобранца вернулись невредимыми и стали лишь сильнее благодаря опыту.

Мне стыдно, что Торви проводит столько времени в одиночестве, пока я нахожусь в маленьких комнатках, где изучаю вещи, которыми мы не можем заниматься вместе, так что как бы я не скучала по мастерской Сарры, решаю провести свой выходной в Крыле Медведя, делая чертеж лука.

Провести время наедине с собой кажется хорошей идеей по многим причинам. На какой-то период я буду далеко от Инги и Оргида, от любых подстерегающих меня бед, что важнее всего, от Каина. Когда он рядом, мой мозг попросту отказывается нормально работать, и ему не повредит передышка.

Спустя два часа сидения на блестящем полу тренировочного зала, пока Торви вспарывает брюхи чучелам врагов, у меня затекает задница, и я убеждаю медведицу сменить обстановку. Когда устраиваюсь в ее гигантском гнезде в огромном стойле, сено мягко хрустит под моим весом.

— Пойду искупаюсь, — заявляет Торви.

Прежде чем успеваю ответить, она с оглушительным всплеском погружается в небольшой бассейн неподалеку от гнезда. Я достаточно далеко, чтобы меня не забрызгало, но все равно инстинктивно создаю ледяной барьер.

Когда он исчезает, я едва сдерживаю смешок. Она заморозила большую часть своего бассейна и молотит по льду лапами. Он отламывается кусками, которые тут же тонут.

— Знаешь, тебе могло бы помочь иногда чуть замедляться и продумывать свои шаги, — говорю ей.

Она замирает, подняв одну лапу в воздух и смотрит на меня.

— Я так и хотела сделать, — говорит она.

— Ты врешь еще хуже, чем я.

— Ладно. Может, и не хотела. Но теперь тут хотя бы прохладно.

Я позволяю ей и дальше разбираться с бассейном и возвращаюсь к своей книге. Балки под крышей слегка поскрипывают на ветру, а теплый свет фонарей отбрасывает на стены пляшущие тени. Умиротворение царит до тех пор, пока Торви не вылезает из бассейна с новыми всплесками.

— Даже не думай отряхиваться рядом со мной, — предупреждаю я.

И слышу, как она мысленно фыркает.

— Я не собираюсь отряхиваться, — говорит она. — Это для собак. И может,