Эпоха королей - Нира Страусс

Ответом мне стали фырканье и прилетевшая в голову книга. Я бы сочла это нападением, если бы не название: «Искусство быть друидом». Уже в первом отрывке описывался трудный путь фей, которые чувствовали этот особый зов, эту потребность соединиться с природой и магией на высшем уровне. Несмотря на то, что все феи рождались с даром управлять одной из четырёх стихий, только самые прилежные, самые настойчивые могли считаться друидами. И, как гласила книга, друиды — это верхушка общества фей. При короле Паральде был совет из шести друидов, которые служили ему личными стражниками, королевскими врачами и элитными воинами.

Я поняла, что Сейдж пыталась мне сказать, бросив книгу. Она думала, что я насмехаюсь над священным действом. К сожалению, я не могла объяснить ей, что настоящая причина, по которой я смогла приобрести навыки друида без наставника, была в том, что в моей крови и в крови Каэли текла уникальная магия. Для моей матери это было просто частью проклятия, но я всегда видела в этой магии благородный инструмент.

Так что я не могла честно всё рассказать, зато могла уберечь бедную Веледу — неизменного подопытного кролика Сейдж — от участи провести следующие недели, обнимаясь с унитазом. Именно это я и намеревалась сделать.

Найти на кухне Хопа не составило труда. Он был в своей комнатке на чердаке, сидел перед крохотным веретеном. Я остановилась у лестницы.

— Можно подняться?

— Здесь слишком мало места для арда.

Ардами, «длинноногими», многие маленькие существа называли сидхов и людей.

— Я присяду.

Он не высказал больше возражений, так что я восприняла это как радушное приглашение. Наверху мне пришлось ползти к уголку, где сидел Хоп, очень осторожно, чтобы не споткнуться и не уронить его вещи. Отдельные предметы вызывали у меня глупую улыбку, например, супница, служившая ванной, или вешалка, полная шляп с сотнями пуговиц всех форм и цветов.

Хоп наблюдал за мной, не переставая при этом прясть что-то похожее на шарф.

— Ты не изменилась.

Я рефлекторно оглядела себя. Гвен ещё два раза оставляла у меня в спальне новую одежду. На третий раз мне пришлось вернуть её. Мне не нужно было так много одежды. Мне достаточно было двух комплектов: второй на смену, пока я стираю и сушу первый. Так что, возможно, Хоп имел в виду, что я всегда предпочитаю тёмные брюки и простые блузки.

Я достала из кармана подарок, стараясь не нервничать из-за такой ерунды. Это было мелкое изделие, вырезанное специально для него. Деревянная фигурка размером с мой палец.

— Я сделала кое-что для тебя.

Его маленькие тёмные глаза метнулись к моей руке, и, когда он увидел, что я держала, прялка остановилась. Так как он продолжал молчать, я поспешила объяснить:

— Я заметила, что тебе очень нравится пиво, поэтому решила, что тебе бы понравилась кружка, которую ты легко сможешь поднять.

Каждую ночь без исключения кто-то наливал ему пиво. Насколько я поняла, это было частью древней традиции между брауни и хозяевами дома; в обмен на всю его работу ему предлагали его любимый напиток. И хотя семья Хопа уже многие поколения жила в замке Сутарлан, они продолжали соблюдать ритуал.

Хоп отошёл от прялки.

— Говоришь, сама сделала? Вот этими толстыми пальцами?

— Этими самыми пальцами.

Наконец он взял кружку. Увидев её в его руках с длинными черными ногтями, я расслабилась. Она была идеального размера.

Кухня заскрипела от порыва ветра снаружи, словно пробуждающееся чудовище. Такое частенько происходило, но кухня была единственной комнатой во всём замке, сделанной полностью из дерева.

К моему удивлению, Хоп внезапно топнул ногой.

— Я и с первого раза тебя услышал!

Я немного растерялась, будучи уверенной, что под антресолью никого не было. Герцогиня целыми днями наносила визиты соседям из Эйлма, играя свою роль, а Гвен, Сейдж и Веледа были в библиотеке.

— С кем ты разговариваешь?

— Чтобы разговаривать, нужно, чтобы обе стороны слушали и были услышаны. А этого здесь не происходит! — Он снова топнул ногой, но пол едва задрожал.

Полено в камине треснуло и выбросило несколько искр через тройную арку. Это ещё больше разозлило Хопа.

— Какая же ты глупая! — крикнул он в сторону камина.

Я на четвереньках начала отступать к лестнице.

— Ладно, кажется, я не вовремя. Мне надо вернуться в библиотеку, пока Сейдж не отравила Веледу, так что… эм… до скорого.

Я спешно схватила медный котелок и выбежала оттуда, продолжая слышать всевозможные ругательства от брауни. Я знала, что у него ужасный характер, но не думала, что он разговаривает сам с собой.

Я добралась до библиотеки как раз вовремя, чтобы помешать Сейдж добавить полынь в серебряный кубок и сделать воздух в помещении невыносимым на несколько часов.

И той же ночью я впервые увидела во сне дракона.

В лесу есть дракон.

Или в драконе есть лес?

Он так огромен, что высокие дубы кажутся маленькими кустиками по сравнению с его мощными лапами. Он расхаживает из стороны в сторону, сметая всё на своём пути, его длинный хвост нетерпеливо вихляет. Шипы на его конце оставляют в земле такие глубокие борозды, что человеку не выбраться из них без верёвок.

И вот янтарные глаза, узкие, с вертикальными зрачками, устремляются на меня. Он замирает.

Я приближаюсь, словно заворожённая. Ночью, в свете луны и звёзд его чешуйчатая кожа напоминает отполированный обсидиан. Интересно, она холодная или тёплая на ощупь? Твёрдая и жёсткая или скользкая, как у змей? Из-за его размеров мне приходится полностью поворачивать голову слева направо, чтобы осмотреть его от морды до кончика хвоста. Даже представить себе не могу, какую площадь он займёт, если расправит крылья.

Дракон садится на задние лапы, а затем, вытянув передние, ложится полностью. Морда с ноздрями, в которых я запросто бы поместилась стоя, оказывается в двух метрах от меня.

Он обнюхивает меня, и каждый раз, когда выпускает воздух, у меня щиплет глаза. Он очень горячий и пахнет серой. Я кашляю и обхожу его, чтобы увидеть глаз.

И, несмотря на назойливую мысль, кружащую где-то в глубине сознания, о том, что я уже видела такие глаза раньше, куда больше меня тревожит отражающаяся в них тоска.

Боль.

И тут я понимаю, что он не прилёг отдохнуть, а просто не может больше стоять. Он дышит быстро и тяжело, его огромный живот то поднимается, то опускается.

— Что с тобой? — шепчу я. — Ты болен?

Он издаёт