Оставь мне музыку! - Мира Ризман
— Ты заболела? — участливо спросил он, когда она открыла дверь.
Вирджин лишь покачала головой.
— Тогда почему тебя не было на ужине?
— Я готовилась к тестам… с Лукасом, — Вирджин ощущала неловкость, говоря это, но и скрывать особого смысла не было.
— Хорошая идея, — хмыкнул Никото. — Он тебя по гармонии и теории натаскивает? — и, получив новый кивок, продолжил: — Тогда после его занятий жди меня, я подготовлю тебя к анализу! А ещё вот, держи, — и он протянул сахарную булочку, завёрнутую в салфетку. — Не стоит голодать!
* * *
Вирджин горячо поблагодарила Никото, и хоть щеки и пылали румянцем, когда она забирала предложенную ей булочку, чувство радости разливалось по всему телу. Вскоре к Никото присоединились и другие мальчишки. Кто-то приносил ей еду из буфета, кто-то не жалел времени на объяснения.
— Нам тоже полезно повторять, — заметил скромный Майк, когда Вирджин в очередной раз рассыпалась в благодарностях. — У нас же тоже тесты!
И вот, те самые ужасные дни настали. Их было всего три, но у Вирджин ещё в начале недели тряслись коленки. Все эти дни она совсем не спала, просиживая за учебниками ночи напролёт. Ей отчаянно хотелось доказать мальчишкам, самой себе и даже Кирэю, что она не напрасно находится в этих стенах. Конечно, Вирджин осознавала, что, ходя как сомнамбула на уроки, особого успеха не добиться, но от волнения она просто не могла спать, а тратить понапрасну время не позволяла собственная гордость.
— Может, тебе к врачу сходить? — обеспокоенно спросил накануне Лукас. — Выглядишь неважно!
— Всё в порядке, я справлюсь! — решительно отказалась Вирджин.
Но сказать было куда проще, чем справиться с нервами. Уже на первом же тесте по гармонии Вирджин с ужасом осознала, что не может унять трясущиеся руки, а ноты перед глазами предательски расплываются. И лишь то, что само задание было ей знакомо, помогло хоть как-то выкрутиться из ситуации. Вирджин проверила по крайней мере десять раз, прежде чем отправила работу профессору, но уже после, пробегая небрежным взглядом, почти сразу же заметила ошибки. Оставалось уповать только на то, что этого хватит для проходного балла. Потом были такие же работы по сольфеджио, истории стилей и композиции. К любимому уроку флейты Вирджин была выжата, как лимон, но и здесь её ждал неприятный сюрприз. В классе находилось несколько мастеров.
— Сегодня ты будешь сдавать гаммы, — с улыбкой произнёс Зейн.
Увы, Вирджин никак не могла разделить его радости. От страха сердце глухо застучало в груди, ноги стали ватными, ладони намокли, а пальцы не слушались вовсе — будто чужие. И как в таком состоянии можно играть? «Я должна», — повторила про себя Вирджин, вспоминая слова мастера:
— Музыкант должен уметь совладать со своим волнением, иначе путь на сцену ему закрыт! Именно для этого Кирэй-сама и придумал тесты, что бы вы учились преодолевать свои страхи.
«Хорошо ещё, что его здесь нет», — мысленно попыталась успокоить себя Вирджин и, сделав глубокий вдох, начала играть. Первая гамма ей явно не удалась. Кисти рук зажалась, а пальцы зажили какой-то своей жизнью, нажимая, казалось, всё подряд. Вирджин ощутила, как кровь приливает к щекам. Смотреть на мастера Зейна в тот момент она просто не могла. Как же стыдно! Да что с ней происходит? Она же часами учила эти гаммы явно не для того, чтобы так опозориться! Любовь к музыке должна была победить безумное волнение, и ей всё-таки удалось, правда, далеко не сразу. Ещё три гаммы прозвучали неудачно, но уже с четвёртой дело начало налаживаться, а когда Вирджин дошла до последней, она уже настолько успокоилась, что смогла исполнить её идеально.
— Молодец, что смогла справиться с собой! — сказал напоследок ей мастер Зейн. На его лице блуждала улыбка, которую Вирджин сразу же охарактеризовала «снисходительной». Лично она считала, что провалилась, но слова мастера всё-таки утешили её. «Наверное, получилось, как говорил Лукас — главное не два балла», — подумала Вирджин, мысленно поставив себе тройку с огромным минусом. Она была крайне недовольна собой. В голове так и крутилось не самое удачное выступление: словно нарочно в память удивительно ярко въелись все промахи. И почему нельзя отмотать эти злосчастные последние полчаса, чтобы всё исправить?
— Сама виновата, — бурчала себе под нос Вирджин, продолжая переживать. — Я сама во всём виновата!
Находясь в столь растрёпанных чувствах, она и не заметила, как повернула не в тот коридор. Полутемный холл вёл к библиотеке, тогда как Вирджин собиралась вернуться в гостиную, где её должен был ждать Лукас. Одна из ламп у самой лестницы перегорела, и задумавшаяся Вирджин шагнула прямо в темноту. Не ощутив под ногой опоры, она покачнулась и, не удержавшись, полетела вниз. Всё вышло так неожиданно, что Вирджин просто не успела осознать происходящее. Чувство невесомости, как ей казалось, довольно долго сопровождало её, но при этом совсем не помогло подготовиться ко встрече с каменными ступенями, упав на которые, Вирджин безвольным мешком покатилась вниз. Отсчитывая болезненными ударами каждую ступеньку, она рухнула на живот, придавив собою небольшую учебную сумку.
— Нет! — с ужасом простонала Вирджин, беспокоясь в первую очередь отнюдь не своим состоянием. — Планшеты!
Постанывая и кряхтя от боли, она кое-как перевернулась набок и подтащила к себе сумку. Всё было плохо! Очень плохо! На учебном планшете красовались здоровенные трещины, датчик экрана мерцал опасным красным, а от голограммного шара отлетел значительный кусок, но это было ничто по сравнению с состоянием планшета, выданного Тодо. Экран дорогостоящего гаджета был залит голубой плазмой, задняя крышка раскрошилась и отлетела, а часть тончайших наносхем превратились в пёструю разодранную мешанину. Видя этот кошмар, Вирджин просто остолбенела. Это было настолько шокирующее, что она даже не смогла заплакать. Глаза оставались сухими, словно кто-то насыпал в них песка. Собственная боль от многочисленных ударов и растянутая лодыжка в тот момент казались ей совсем незначительными. У неё пропали все задания! Всё, что надо было подготовить к завтрашним тестам — уничтожено! Как и она сама!
Вирджин даже не помнила,
