Лорд зверей - Джульетта Кросс

Глухо, хрипло я произнёс, продолжая движение рукой:

— Похоже, ты никогда не видела мужского члена.

— Не видела, — ответила она едва слышно.

Моя ладонь застыла. Слова ударили по сознанию, пробились сквозь туман похоти, и я ощутил хищное удовлетворение. Глубокая, обжигающая тяга пронзила меня.

Её нога лежала на моём плече, тело раскрыто, влажное и дрожащее. Я провёл ладонью от её талии вверх, сжал грудь, зажал сосок между пальцами.

— Ах! — сорвалось с её губ. Кожа вспыхнула, засветилась мягким сиянием сиренскина — её магия отзывалась на желание.

Я обхватил пальцами её колено, удерживая, и снова опустил голову. Сосал, лизал, вбирал вкус её тела, пока она выгибалась и стонала, теряя дыхание. Я слышал, как она срывается, чувствовал, как быстро дрожь захватывает её. Я ласкал её клитор языком, втягивал его губами, тянул едва-едва — и одновременно двигал рукой по члену быстрее, грубее.

— О, боги… — простонала она, загораясь всё ярче, всё плотнее прижимаясь ко мне. Один из моих клыков чуть задел её губы внизу, но вместо того, чтобы отпрянуть, она сильнее потянула меня за рога, прижимая к себе, и закричала, теряя контроль. Я скользнул языком внутрь и ощутил, как её тело сжимается, пульсируя вокруг.

Из неё вырвалась волна — я пил, не отрываясь, наслаждаясь каждой каплей. Когда её дыхание стало мягче, я откинулся назад. Член стоял, тяжёлый, болезненно твёрдый.

Она дышала прерывисто, глядя вниз, между моих ног. Я поднялся.

— Встань на колени, Джессамин, — сказал я хрипло. Мне нужно было почувствовать её рот.

Если она никогда не видела мужчину, то и этого не делала. Возможно, ей было страшно — но я уже не мог думать. Желание сжигало изнутри. Мне нужно было излить всё в неё.

Я знал: тронуть её — безумие. Даже Безалиэль шептал, что это опасно. Но я мог позволить себе хотя бы это — войти в её рот, утонуть в нём.

— На колени, принцесса, — тихо сказал я.

Она опустилась в снег, послушно, почти торжественно. Я выдохнул, глядя, как её колени оставляют следы в белом. На губах мелькнула улыбка, мгновенная, неуверенная.

— Что мне делать? — спросила она, в глазах блеск растерянности и ещё не остывшее послевкусие оргазма.

— Просто открой рот и впусти меня. Остальное сделаю сам.

Она положила руки на мои бёдра, подняла взгляд.

Кровь Викса… я знал, что попаду за это в самые низы Преисподней — и мне было всё равно.

Я обхватил её заТалок, тихо сказал:

— Подними голову. Хочу видеть твои глаза.

Она подчинилась, и я медленно ввёл головку ей в рот. Её губы сомкнулись, горячие, влажные. Я сжал её волосы, костяшки легли на заТалок. Осторожно продвинулся глубже, позволяя привыкнуть.

— Вот так… умница, — выдохнул я, ощущая, как она пробует, чуть втягивает воздух.

Она тихо застонала, губы сомкнулись плотнее, щёки втянулись. От одного этого вида я едва сдержался. Боги, она была невыносима — прекрасна, живая, реальная.

— Да… вот так, — прошептал я. — Ещё немного… твоё горло сведёт меня с ума.

Я сделал несколько толчков, и, потеряв контроль, с глухим стоном кончил — сперва в её рот, потом выдернул член и пролился на её шею, на ключицы, на грудь.

— Проглоти, — произнёс я, и в голосе дрогнуло что-то собственническое.

Она закрыла рот, сглотнула. Я кончил до конца, наблюдая, как капли стекают по её коже. Когда дыхание вернулось, я смотрел на неё — на её губы, горло, на следы своего семени — и понял, что переступил черту, за которой не бывает возврата.

Мы стояли близко, почти касаясь лбами; лес дышал морозом, и только наши тела оставались тёплыми.

— Этого ты и хотела услышать от меня, когда перечисляла, что в нём красивого? — спросил я хрипло. — Что бы я разозлился?

— Хотела услышать тебя, — так же тихо ответила она. — Настоящего.

Я провёл костяшками по линии её подбородка.

— Настоящий я — опасный, Джессамин.

— А я — небрежно смелая, — улыбнулась она коротко, почти виновато, поправила платье и наклонилась за брошенной растопкой. — И полезная. Вернёмся к костру?

Я кивнул, подобрал свою связку и, когда мы вышли на поляну, отдал её Дейну. Сам — занялся огнём. Я не смотрел на неё. Слишком хорошо помнил вкус её кожи.

— Встань на колени, принцесса, — мягко попросил я.

Она опустилась в снег, послушная, жадная до моего голоса. Уголки её губ дрогнули — и тут же спрятались.

— Что мне делать? — спросила она всё ещё взволнованно, словно её тело не успело остыть после недавней бури.

— Просто открой рот и впусти меня. Больше ничего не нужно.

Она обхватила мои бёдра, подняла на меня взгляд. Кровь Викса, мне прямая дорога в самую нижнюю бездну — и мне плевать.

Я бережно обнял её за заТалок.

— Да, голову выше… хочу видеть эти глаза.

Она послушалась. И этого было достаточно: я едва продвинулся — и мир пошёл рябью. Пальцы сжались в её волосах, вторая ладонь привычно удержала её за шею. Я дал ей привыкнуть — и похвалил:

— Умница… так, сладкая, — проговорил я, голос сорвался хрипом. — Прекрасно.

Её щёки втянулись, взгляд не отрывался от моего лица. От одной этой картины меня качнуло к краю.

— Да… вот так, — сказал я уже сквозь зубы. — Слишком хорошо.

Я не выдержал. Горло прорезал глухой стон, когда я отдался ей — часть тепла приняла она, остальное я выплеснул на её приподнятую шею. Острые края желания смолкли — и в тишине стало ясно: черта перейдена. Обратной дороги нет.

Я обречён. Возьму её в свою постель — и пусть весь мир горит. Вопрос только в том, погубит ли меня это так же, как погубило отца. И есть ли у меня ещё силы заботиться о собственном спасении, если это значит — не иметь Джессамин.

— Идём, — я поспешно затянул шнуровку и помог ей подняться. Её сияние стихло, кожа вернулась к обычному тону.

Она поднесла край плаща к горлу. Я перехватил ткань.

— Запрокинь голову.

Она подчинилась. Я стер следы, пальцем провёл по ключице — едва касаясь. Хотел, чтобы мой запах остался на ней; чтобы даже мужчины из моего отряда знали. Одна мысль о чужих руках на ней обжигала зверя во мне. Я понял: разум я уже проиграл.

Когда всё было чисто, я встретил её взгляд. Раскаяния там не было. Разве что лёгкая тень.

— Прости, если я зашёл слишком далеко.