Война Трёх ведьм - Рита Корвиц

Вскоре лёгкие начинают гореть. Тонкие ветки режут кожу, паутина и листья застревают в волосах. Тяжело дыша, Диона и Цинна с трудом переступают через витые корни. Сил почти не остаётся, а солдаты наступают на пятки. Диона создаёт в ладони огненный шар, но тут же его гасит. Лесной пожар не спасёт их, а лишь поглотит вместе с солдатами. Упав на колени, Диона судорожно пускает магию в землю, создавая стену из корней. Впервые в жизни она была разочарованна тем, что не признавала и не изучала магию земли в полной мере, как Ланика.

Слабые, тонкие корни неохотно сплетаются в неширокую стену, которая тут же начинает ломаться под натиском острых мечей солдат. Диона прижимает плачущую Цинну к себе и пускается ещё дальше в лес. В сумерках слабо различаются очертания деревьев. Внезапно Цинна оступается, громко взвизгнув падает на мокрую землю. Диона подбегает ближе быстро осматривая сестру. Нога фамильяра неестественно вывернуть, опухла, исцарапана и кровоточит.

— Больно, — всхлипывает Цинна. — Ди-Диона, больно.

— Потерпи, Цинна, осталось чуть-чуть, скоро всё закончиться. Хватайся за руку. Мы скоро выйдем из леса.

— Правда? — с надеждой спрашивает Цинна, не обращая внимания на приближающиеся крики солдат.

— Правда, — врёт ведьма.

Не успевает Цинна ухватиться за ладонь сестры, как её грубо хватают и закидывать на плечо. Тот самый рыжеволосый солдат грубо матерясь и удерживая вырывающуюся Цинну на себе, разворачивается обратно в сторону дороги. Вслед за ним идут его сослуживцы, заломив руки Дионе. Словно дикая кошка, ведьма изворачивается в стальной хватке, шипя на мужчин и пытаясь укусить и поцарапать.

— Успокойся, ведьма, — выплёвывает один из солдат, ответила девушке звонкую пощёчину.

Во рту тут же собирается кровь, которую Диона сплёвывает себе под ноги. В голове лишь одна мысль:

“— Превратись. Сбеги. Прошу тебя!..”

И, словно услышав её мысли, Цинна начинает уменьшаться в размерах и покрываться яркой чешуёй. Одежда падает на землю, а заметивший изменения солдат успевает поймать маленькую ящерку на лету.

— Фамильяр значит? — противно тянет парень. — Зря ты это сделала.

Он сжимает кулак, ящерка в котором начинает неистово извиваться. Диона кричит, со слезами на глазах смотря на мучения сестры. Высвободив руку, девушка тянется к сестре, но хватает лишь воздух. Кулак снова прилетает в лицо, а затем в живот. Девушка, харкнув кровью, повисает безжизненной куклой.

— Так-то лучше, — раздаётся над ухом.

Как в тумане проходит путь до дороги. Сквозь шум собственной крови в ушах, Диона различает приглушённые ругательства и шипение Эрбина. Рот парня заткнут тряпкой, а руки закованы в магические кандалы. Связанный, Эрбин трепыхается в руках старого солдата. На лице краснеет синяк, нос разбит, а одежда на боку пропиталась кровью. На кончиках пальцев безнадёжно вспыхивают искорки магии, тут же потухая.

Когда Эрбин видит Диону, то начинает вырываться сильнее, мыча в пропитавшуюся слюной тряпку. Старый солдат пару раз бьёт мага по лицу. Потерявший сознание Эрбин повисает словно мешок картошки. Безвольное тело закидывают на лошадь.

Плохо осознавая, что происходит, Диона тянется телом к парню, но её грубо одёргивают. Новый удар приходится в здоровую щёку. Стальная перчатка царапает кожу. Сквозь звон в ушах Диона слышит хриплый смех, неразборчивые голоса. Взгляд цепляется за маленькую ящерку. Рыжеволосый солдат грубо пихает Цинну в кожаный мешок, стягивая ремешок.

Хочется броситься вперёд, но ноги дрожат, а на руках щёлкают магические кандалы. Магия, текущая по всему телу, будто испаряется. Медленно вытекает куда-то в землю, оставляя после себя лишь удушающее чувства пустоты. Всё тело будто каменеет, тяжелеет и тянется вниз. На мгновение сердце замирает, чтобы в следующую секунду сжаться от невыносимой боли. Диона мычит, плачет. Изо рта, смешанная со слюной, густой каплей стекает кровь. Плохо, плохо так, как не было никогда в жизни. И лишь стойкое желание умереть и прекратить мучения вертится на подкорке.

Кто-то подхватывает и закидывает на лошадь. Живот отзывается болью, голова звенит. Диона тяжело моргает и теряет сознание.

Глава 25. Замок

Диона стирает кожу на руке, когда её грубо бросают на землю. Цепь кандалов громко звенит. Боль всё ещё сковывает всё тело. Застывшая полоска крови на подбородке неприятно стягивает кожу. Машинальным движением Диона тянется стереть её с лица.

— Вставай!

Солдат грубо дёргает девушку на себя. Слышится треск ткани. Рядом стоящие девушки, в таких же кандалах потрёпанные и уставшие, плачут и просят их отпустить. Ноги трясутся, живот крутит от голода, а боль давит на виски. Постоянно падая и спотыкаясь, девушки следует за мужчиной. Тот толкает тяжёлую деревянную дверь и заводит ведьм внутрь. Они проходят небольшой коридор, оказываясь в полутёмной холодной комнате, заполненной мешками, садовой утварью и висящим на верёвках тряпьём. Мужчина идёт дальше, через широкий, слабоосвещённый коридор, отворяет одну из дверей и по одной толкает девушек внутрь. Комната, в которой они оказываются не многим больше предыдущей. Пустая и промёрзлая давит своими каменными стенами.

Солдат оставляет ведьм в комнате, а сам выходит обратно в коридор. Только за мужчиной закрывается дверь, некоторые из девушек начинают заливаться слезами и, падая на колени, хватаются за волосы. Другие, словно безмолвные призраки, стояли уткнувшись пустым взглядом в пол.

Диона на дрожащий окнах подходит к единственному окну в комнате, но за стеклом видит лишь пустую каменную стену. Тяжело вздохнув девушка опирается лбом об стекло. Ноги держат с трудом, многодневная поездка дала о себе знать.

За дверью слышатся голоса, затем она резко отворяется, заставляя находящийся в комнате девушек вздрогнуть. Гремя цепями, они жмутся друг к другу, боязливо косясь на вошедшую женщину.

Та, худая и высокая, с собранными в тугой пучок чёрными волосами, осматривает ведьм, цокая и качая головой. За ней идёт тот самый солдат, что привёз Диону и остальных в это место.

— Хуже, с каждым и разом всё хуже, — причитается женщина, проходя от одной девушки к другой.

— Не возникай, а, — хмурится мужчина. — Что есть, то есть. Будь благодарна, что вообще вам их приводим, а не себе оставляем.

— Ещё бы вы не привозили, — поднимает бровь женщина. — Королевский указ всё-таки.

Она подходит к Дионе. В глазах отражается наивысшая степень брезгливости. Сморщив нос, женщина приподнимает чужой грязный клок спутавшихся волос.

— И за это я должна быть благодарна? Кого ты мне привёз? Откуда достал такую дрянь?

— Откуда нужно оттуда и достал. Повозиться с ней пришлось, уж