Ключ и Сердце - Ксения Лисица

У альвов, как она узнала, всё-таки были представления о благородстве: раз уж назначил встречу, то должен на неё явиться. Вот только Опал ожидал, что она будет ждать его в читальном зале или постарается найти среди шкафов с книгами, но потерпит неудачу. Вряд ли он мог даже предположить, что ей известно, где он любит работать.

Так что она ждала, захватив с собой альбом для рисования, пару романов и немного еды.

На её удивление, ждать пришлось не очень долго. Почему-то Айви думала, что Опал до последнего будет откладывать поход в библиотеку, надеясь, что ей надоест ждать. Но, похоже, альв слишком полагался на своё «тайное место».

И в самом деле, вряд ли бы она смогла найти его без помощи Дарры. Это место, спрятанное в глубине библиотеки за удачно стоявшими шкафами, напомнило ей столик, который ей показала Фрида и за которым она сама училась.

Только здесь столика как раз и не было: зато было уютное кресло, стоявшее прямо у окна. Широкий подоконник Опал использовал вместо полки, и даже в пасмурные дни здесь было достаточно света, чтобы не требовалась лампа.

Едва альв устроился в кресле и выбрал книгу из тех, что лежали на подоконнике, Айви покинула своё укрытие и направилась к нему. Он поднял удивлённый взгляд на звук шагов, и тут же на его лице промелькнула раздражение, немедленно прикрытое обычной холодной маской.

— Привет, — беззаботно прощебетала Айви, отодвигая книги и усаживаясь на подоконник.

Опал окинул её недовольным взглядом, и она почти ожидала, что он её прогонит, но альв только кивнул в ответ на её приветствие. Начинать разговор первым он явно не собирался.

— Ты уже думал над тем, что хочешь сделать?

— А ты? — Вопросом на вопрос ответил он.

В голосе Опала явно проскальзывали язвительные нотки, как будто он был уверен, что Айви не может придумать ни то, что ничего стоящего, а вообще ничего.

Тем не менее, ему предстояло испытать разочарование (во всяком случае, она на это надеялась­), потому что она об этом думала — и думала много.

Какая бы идея не приходила ей в голову, казалось, что всё уже придумано. Закончив с домашней работой, Айви сидела сначала над блокнотом, записывая туда все мысли касательно проекта, а потом над учебниками и справочниками. И всякий раз её очередная идея находилась на их страницах, уже придуманная кем-то другим.

Иногда она задавалась вопросом, испытывал ли Опал такие же проблемы? Придумал ли он что-нибудь, что не было бы уже отпечатано чёрными буквами на кремовых страницах?

Но однажды Айви смогла додуматься до того, что не пришло в голову всем этим учёным зельеварам, написавшим учебники и справочники.

Она называла его зельем ясности и, конечно, что-то похожее уже было. Но, спустя несколько часов исследований, Айви поняла, что все подобные зелья действуют на разум, обостряют его, позволяют решать сложные задачи и сосредотачиваться. Её же зелье должно было быть направлено на чувства.

Оно позволяло людям (магам?) понять то, что они чувствуют. Опускало все барьеры, возведённые чужими мнениями и советами и собственноручно построенные преграды из предубеждений, мнимого чувства гордости и прочего.

Во всяком случае, такой была идея.

И Айви не представляла, как воплотить её в жизнь. Конечно, она думала о рецептах, которые могли дать такой эффект, думала об ингредиентах и исписала треть специально для этих целей купленного блокнота. Голосок в голове (вполне разумный голосок) нашёптывал ей, что такое зелье лучше отложить на следующий год, если не на следующий за ним. А для первого курса выбрать что-нибудь попроще.

Но Айви уже загорелась идеей: разве такое зелье не поможет множеству магов и людей тоже? Она бы могла после обучения приехать в столицу и продавать его там…

Впрочем, она не собиралась предпринимать ничего, кроме теоретических изысканий, пока не поговорит с Опалом. И частенько одёргивала себя, не переставая напоминать самой себе, что это просто школьный проект и, вполне вероятно, они решат работать над чем-нибудь другим.

Так что Айви с замиранием сердца протянула альву блокнот со своими исследованиями. Он долго листал его, потом поднял на неё непроницаемый взгляд.

— И это всё? Ты работала только над одной идеей?

Честно говоря, она ожидала даже ещё более резкого ответа и всё-таки… Всё-таки ей было жаль, что Опал не оценил её усилий, пусть от него этого можно было ожидать в последнюю очередь.

— Да, — ответила она, — но как видишь, поработала я неплохо. Теоретическая часть, считай, готова. Можно начать подбирать ингредиенты и составлять рецепт…

Альв фыркнул, и Айви закатила глаза. Ну конечно.

Чего ещё она могла ждать?

— Ладно, — вздохнула она, — а что насчёт тебя? У тебя есть идеи?

— Конечно.

Он с самым напыщенным видом передал ей тонкую тетрадь. Айви открыла её и углубилась в чтение. Перед глазами замелькали строчки изящного, каллиграфического почерка, где каждая буковка и завитушка казались строго выверенными, ничего не было написано в спешке, криво и косо или перечёркнуто.

Вот только…

— Все эти зелья уже существуют, — сказала она, закрывая тетрадь и отдавая обратно Опалу, — если не в точно таком виде, то в очень похожем. Настолько похожем, что вряд ли мистер Гримальди примет любую из этих идей.

Неужели он просто записывал свои мысли, даже не удосужившись проверить их по книгам? Вот оно хвалёное альвское тщеславие в действие.

Опал выглядел уязвлённым. Он бросил тетрадь на подоконник и ледяным голосом отчеканил:

— Что ж, ты лучше меня знаешь, что думает мистер Гримальди.

В этой ничего на первый взгляд незначащей фразе был явный намёк на то, что Айви ходит у учителя в любимчиках и своими хорошими оценкам обязана именно этому.

Она с трудом подавила порыв огрызнуться. Если они сейчас рассорятся, то могут вообще никогда не начать этот несчастный проект. Может, именно этого альв и добивается. Так что Айви сделала глубокий вдох и, придав голосу побольше дружелюбия, сказала:

— Тогда давай придумаем что-нибудь новое. Вместе.

Альв взглянул на неё с таким подозрением, что она чуть не рассмеялась. Чего он, на самом деле, от неё ждёт? Как к ней относится? Она никак не могла понять. Иногда Опал вёл себя так, словно Айви была неизвестной науке формой жизни.

— Хорошо, — осторожно ответил он, словно соглашался на что-то неслыханное и всё ещё колебался, спрашивая себя: стоит ли так