Держаться за звезды - Анна Есина

  - Я думал, поговорим о тебе и Славе, о том, как нехорошо вот так вот бросать парней, как гадко ему будет утром. Или лучше обсудим...

  - Саша, скажи мне честно, сколько людей тебя до смерти ненавидит? - она скрыла за бравадой истинное отношение к его степени вовлечённости в её судьбу. И откуда ему всё известно?

  - Охо, - горько рассмеялся он, - тебе сложно представить такое число. Хотя я не слишком откровенен с окружающими. С клиентами - да, она сами приходят ко мне с вопросами, и я даю им ответы, за редким исключением, конечно. Есть темы, которые я никогда не затрагиваю. Не уличаю супругов в неверности. Не берусь излечить людей от зависимостей или болезней, мне это не по силам, в чём я охотно признаюсь и направляю людей по адресу, где им действительно помогут - к врачам и специалистом с соответствующей квалификацией. И я не называю дату смерти, никому и никогда, даже приблизительных прогнозов не делаю.

  - Считаешь, что это может спровоцировать их? Я имею в виду, заставить жить по программе?

  - Нет, дело в другом, - голос его оставался спокойным, между тем, длинные худые пальцы забарабанили по рулю, отбивая истеричный такт. - Я знаю, каково то знание на вкус. Возможности увидеть во сне собственную могильную плиту я не пожелал бы и злейшему врагу. Это страшно: ведать и сидеть со сложенными руками, не в силах ничего изменить. Но довольно о грустном. Есть у меня один человек, которому я могу довериться.

  - Это женщина? - наобум предположила Яна и неожиданно для самой себя попала в точку. Увлекшись разговором, она не заметила, что они прибыли на место.

  Саша кивнул, откинул голову назад, наваливаясь на кожаный подголовник, и забормотал в потолок:

  - Эйприл - так её зовут, она американка. За глаза я её зову Майкой, ну вроде как по аналогии: апрель - май. Чудесная девушка. Красивая, умная, живая. У неё лицо в форме сердца - так любит говорить она и меня заставляет - а щёки и нос в веснушках, которые я просто обожаю. И всё это безобразие окружено мелкими рыжими кудряшками. По-настоящему рыжими, я хочу сказать. У неё в прямом смысле костёр на голове, и в ветреную погоду, стоит ей выйти на улицу, телефон пожарной службы раскаляется от количества вызовов. Она не говорит по-русски, я почти не понимаю её каркающего английского с техасским выговором, однако же, нам удаётся общаться. Видишь ли, у Майки талант, обратный моему - я вижу многие вещи, она их забирает. При этом абсолютно ничего не испытывает, то есть её мои видения не мучают, она их различать-то не умеет, вроде как посмотрела наискучнейший фильм, зевнула, отёрла слезящиеся глаза и забыла. И мёртвые мои (как дико это прозвучало! Яна поёжилась) ей совсем не докучают. Зато я отдыхаю. Всегда, если она рядом. Смекаешь, к чему я клоню?

  Девушка вспомнила кружевные струйки радужного дыма, испускаемые кожей, что так стремились улизнуть от неё к Славе и тот опьяняющий контроль над своими способностями, который она ощущала лишь в его присутствии. Так вот в чём причина - у него дар, обратный той силе, что сжирает изнутри её тело?

  Саше не требовался ответ, он всё прочёл на её лице и расслабленно выдохнул, понял, что объяснил доходчиво.

  - Как думаешь, часто существо вроде нас - особенное существо - встречает подобного человека? - продолжил он свой наталкивающий на определённые мысли допрос. - Вот, что я тебе скажу на это: встретить это чудо небес можно единожды. И если будешь разбрасываться подарками судьбы, крошка вселенная может и отомстить. Цени того, кто этого заслуживает.

  - Ценить? По-моему, здесь речь идёт об использовании. Ты прости, что я это говорю, но лично для меня твоя история прозвучала как... - она замолкла, подбирая подходящее слово, - грубо, в общем. Всё выглядит так, будто ты пользуешься этой девушкой, отдыхаешь в её обществе, за её счёт наслаждаешься тем, чего лишен от рождения. Иначе выражаясь, это паразитизм.

  Мужчина выслушал её с вежливым вниманием, после чего ровным голосом возразил:

  - Все мы живём за счёт других, в отношениях не бывает благодетелей и ярко выраженных потребителей. Я могу дать ей благосостояние, любовь, заботу, нежность. В ответ прошу лишь ласку и некоторое уединение. Я ни к чему её не принуждаю, не заставляю круглосуточно находиться рядом - выбор за ней, за нами обоими. Так что с паразитизмом ты переборщила, у нас всё сугубо добровольно. Ты поэтому ушла от Славы? Боишься им пользоваться?

  - Боюсь, что слишком к этому привыкну, - как на духу призналась Яна, пальцы которой терзали ленту ремня безопасности. Того и гляди, протрут в нём сквозную дыру. - И забуду, каково это: ежедневно бороться с собой. А это недопустимо, у меня ведь ребёнок, и его мне предстоит воспитывать в одиночку...

  - Ох, как послушаешь твои рассуждения, аж скулы сводит. Яна, - он помахал руками у неё перед лицом, - очнись, ау! Любовь - это не так уж страшно, тем более взаимная.

  - Можем мы перестать это обсуждать? - взмолилась девушка, пресытившись возвращением к одной и той же теме. Вот уж от чего напрочь сводит скулы!

  Саша раздосадовано покачал головой, как бы предлагая ей катиться на все четыре стороны, заглушил двигатель и нажатием кнопки на водительской двери разблокировал замки. Яна выпуталась из ремня и неуклюже выбралась на улицу. До больницы она не шла, а бежала, не разбирая дороги. Только впереди её ждало разочарование: Леонид Шигильдеев выписался в прошлую пятницу, дальнейшее лечение он проходит на дому, адрес которого она знала наизусть, но не имела ни малейшего желания переступать порог квартиры, которую некогда считала своей. Впрочем, выбора у неё не было. Если всерьёз вознамерилась вернуть сына, придётся наступить на горло собственным страхам.

  На сей раз ехали молча, слушали радио. За окном начало светать. Синевато-жёлтая вспышка прорезала горизонт, выпятив острый горный хребет, что кольцом обхватывал город. Недавно выпавший снег заискрился под первыми лучами проснувшегося солнца. Должно быть, Слава уже прочёл её записку, в пылу эмоций скомкал исписанный нервно выведенными буквами лист и бросил в урну, пообещав себе впредь не делать людям добра. Лучше бы позволил ей умереть в том лесу - ей казалось, что она правильно угадала ход его мыслей. А ведь верно, правильнее было бы дать ей умереть. Тогда не