Держаться за звезды - Анна Есина
Яна раз за разом давила на кнопку дверного звонка, висящего на стене Лёниной квартиры, и в течение минуты придирчиво вслушивалась в каждый звук, доносящийся до слуха. Но не скрипа половиц, ни шума воды, ни шороха одежды до неё не доходило. Устав ждать, она яростно забарабанила кулаком в створку, криком требуя немедленно впустить её внутрь. На шум сбежались соседи, и тут уж выяснилось, что дражайший муженёк не появлялся здесь целую неделю, а то и больше.
- Милая, а ты кем ему будешь? - нежнейшим голосом хитрой лисицы из басни Крылова спросила Таисия Егоровна, их соседка из однушки напротив. Яну она не узнала, возможно, потому, что впопыхах надела очки для чтения вместо тех, что прописаны ей для дали. Даже в них сухонькая старушка продолжала близоруко щуриться и забавно водила носом, будто принюхиваясь к девушке на манер собаки-ищейки.
- Сестра, - односложно ответила девушка, понизив голос и добавив его звучанию нотку гнусавости. - Приехала, а брательника и след простыл. Вот стучусь-стучусь, а в ответ тишина. Не знаете, куда он запропастился?
Прочие любопытствующие давно разбрелись по тёплым квартирам, на лестничной клетке остались лишь Яна да благочестивая пенсионерка, кутающая плечи в пушистый платок.
- На службе пропадает или у матушки гостит, варианта два, - словоохотливо пояснила старушка. - Больше ему деваться некуда, сама знаешь, в одиночку дитё растит. Вот же не повезло бедолаге с супружницей, сбёгла, окаянная, а дитё, нагулянное незнамо с кем, мужу подбросила. Так тот, честь ему и хвала...
Яна побледнела от злости и сочла за благо скорее проститься с говорливой бабушкой. В машину она садилась с предельно чётким намерением немедля кого-нибудь придушить. Нет, до какой низости способен опустить человек в угоду собственному дурному характеру! Придумать подобную историю о благородном папочке, взявшем на воспитание чужую кровиночку - уму непостижимо. Наплести такое о своём же сыне, да ещё столь нагло оболгать её, бывшую жену. Да чтоб ему, прохиндею, худо стало!
- За город? - уточнил Саша, с любопытством смотря на её ритмично сжимающиеся и разжимающиеся кулаки, в прочных тисках которых, пританцовывая на внутренней стороне ладони, прятались оранжевые языки пламени.
- Да, - обронила она в перерыве между частыми вдохами. Успокоиться, она непременно должна успокоиться. Что проку переживать о своём моральном облике? Почему её так волнуют пересуды соседей? Они имеют полное право думать, что хотят. Правда на её стороне.
Она следила за дорогой и ничуть не удивлялась тому, что водителю известен путь. В конце концов, он - визуалист (всезнайка, проще говоря). Её не поразил даже тот факт, что он с самого начала знал, куда им предстоит ехать, знал, что именно у свекрови в данный момент отлёживается полубольной муж и что его нет ни дома, ни в больнице. Она догадывалась также, почему он не рассказал об этом с самого начала, а позволил лично во всём убедиться. Наверняка ему осточертело постоянно оправдываться, отвечать на однообразные вопросы, вроде: "Откуда тебе известно? Уверен, что ничего не напутал? Точно? Потому как я колеблюсь".
Настроение было безвозвратно испорчено. Спросив разрешения, Яна потянулась к перегруженной кнопками магнитоле, что-то нажала наугад. Заиграла музыка, тихая, убаюкивающая - то, что нужно. Добавив громкости, девушка с комфортом устроилась в кресле, вытянула ноги и постаралась отключиться, не думать ни о чём, не подбирать слова для предстоящего разговора, не представлять, как впервые обнимет сына, поцелует его, возьмёт на руки и пообещает, что они никогда более не расстанутся.
- Скажи мне только одну вещь, пожалуйста, - не раскрывая блаженно закрытых глаз, попросила она. - Я сумею сделать это?
Саша медлил с ответом, нарочно или же не понял сути вопроса - в любом случае его молчание пудовым молотом било по хрупкому щиту выдержки. Наконец он откашлялся и сказал:
- Я почти уверен, что ты со всем справишься.
Она хотела было посмотреть ему в глаза, но посчитала это плохой идеей. Веры в себя у неё не имелось, так зачем обзаводиться очередным острым осколком, способным разрезать ту тоненькую нить надежды, за которую она судорожно цеплялась из последних сил?
Пересекли границу города. Дорогостоящий автомобиль в мгновение ока набрал немыслимую скорость, пейзаж за окном слился в сплошную бело-серую линию из выпавшего снега и хмурого неба. У ближайшего дорожного указателя свернули направо. Яну начало мутить. Во рту пересохло. Жаркая кровь прилила к щекам. Вот она! Та самая улица, застроенная частными домами разной степени ухоженности, где её насильно удерживали. Иномарка, не рассчитанная на езду по заснеженным ухабам, с пыхтением пробиралась к намеченной цели. Яркой зеленью вдалеке блеснул забор ненавистного строения из белого кирпича. Теперь она видела его очень чётко. Коренастый домик с широкими окнами под красной черепичной крышей. Зелёная пика лысоватой ели, тянущаяся к облакам - это дерево посадил дед Лёни. Чёрные завитки железного орнамента над воротами. Палисадник с пустующими в это время года клумбами в виде колёсных покрышек, обнесённый ровным белым забором. Выметенные до самой земли дорожки, петляющие от ворот и калитки. Она даже услышала лай Рады - немецкой овчарки, злобной сторожевой собаки, а по совместительству и любимицы Лёни. Правда, прозвучал он лишь у неё в голове, воскрешая в памяти ту жуткую ночь в лесу, случившуюся полтора года назад. Её первая попытка сбежать, не увенчавшаяся успехом. Тогда она сумела добраться до леса, долго блуждала в непроглядной мгле, переходя от одного массивного ствола к другому. Почти выбившись из сил, присела отдохнуть, тут-то её и настигла Рада, пущенная по следу беглянки. На ноге до сих пор бледнеет овал, оставленный собачьими зубами.
Автомобиль замер на противоположной стороне улицы. Яна задрожала, ощутив внезапный холод. Казалось, все мышцы заиндевели, покрылись свежей коркой льда - одно неловкое движение, и она рассыплется на части, точно вещица из калёного стекла, которая, упав, превращается в груду искрящихся крошек. Как она заблуждалась, полагая, что сия задача ей по силам! Нет уж, ей под страхом смертной казни не выбраться из машины, не говоря уже о том, чтобы ступить на порог злосчастного жилища свекрови. Она побоится, не сумеет перебороть ужас, подчинивший тело своему нежеланию двигаться, она слишком беспомощна для того, чтобы сражаться.
Действуя, словно во сне, Яна отцепила ремень безопасности,
