Академия льда и пламени - Энн Шайн

— Суровая реальность, — констатировала я. — В этом я на лекции не пойду.

— И не ходи, — раздался хриплый, сонный голос.

Я вздрогнула и обернулась. Ален смотрел на меня одним глазом, лениво улыбаясь. Его волосы были взлохмачены, и он выглядел... домашним. Непривычно доступным.

— Доброе утро, Спичка, — я постаралась, чтобы голос звучал иронично, но улыбка все равно получилась глупой и счастливой. — Нам нужно вставать. Академия не дремлет.

Он протянул руку и поймал мою ладонь, поднося её к губам.

— Пусть подождет. Я бы пролежал так вечность.

— Если мы не выйдем к завтраку, они решат, что мы сбежали в Южные пустыни.

Ален сел, откидывая одеяло (совершенно не стесняясь своей наготы, отчего я поспешно отвела взгляд, хотя ночью видела всё).

— Пусть думают, что хотят, — он стал серьезным. — Лиана, насчет вчерашнего...

— Не надо, — я перебила его, чувствуя укол страха. Вдруг он сейчас скажет, что это была ошибка? Что действовало выпитое или, скажем, луна? — Не извиняйся. И не оправдывайся.

Он взял меня за подбородок и повернул мое лицо к себе, заставляя смотреть в его карие глаза. В них не было ни капли сожаления. Только тепло.

— Я и не собирался извиняться. Хотел сказать, что это было лучшее, что случалось в моей жизни. И что я не отступлюсь. Теперь, когда все маски сброшены... будет шторм. Мои родители, Элеонора, ректорат... они накинутся на нас. Ты готова?

Я посмотрела на его решительное лицо. Вспомнила, как он защищал меня. Как мы чинили доски. Как летали.

— Я гонщица, Ален, — улыбнулась ему. — Я люблю шторм. В шторм трасса интереснее.

Он поцеловал меня — коротко, но крепко, скрепляя этот негласный договор.

— Тогда встаем. Твое платье... м-да. Пострадало в бою.

— Нужно попасть в мою комнату, — поморщилась я, — необходимо переодеться.

— Возьми пока мою рубашку. И брюки. Подвернешь. Дойдешь до башни Ветров, а там переоденешься в форму.

Выход из его комнаты был похож на выезд с пит-лейна на трассу во время аварии. Мы шли по коридору мужского общежития. Я — в его белоснежной рубашке, завязанной узлом на талии, и брюках, подвернутых снизу, босиком (туфли я несла в руках). Ален — в свежей одежде, невозмутимый, как скала.

Он держал меня за руку. Крепко. Переплетя пальцы.

Навстречу нам попался староста этажа. Он уронил стопку книг и так и остался стоять с открытым ртом. Потом — группа третьекурсников. Они вжались в стены, провожая нас ошалелыми взглядами.

Но самое интересное началось, когда мы вышли во двор и направились к моему общежитию.

Утро было ясным, и двор был полон студентов, спешащих на завтрак. При виде нас разговоры смолкали, словно кто-то выключал звук. Головы поворачивались синхронно, как у стаи сурикатов.

— Это Вуд?

— Она… в одежде Ролдэна?

— Вы видели? Он держит её за руку!

— Значит, вчера на балу... это была правда?

Я шла, чувствуя, как горят щеки, но Ален сжал мою ладонь крепче, давая понять: "Я с тобой". Он шел с таким видом, будто прогуливаться утром с растрепанной девицей в мужской одежде — это высшая привилегия сына герцога.

Мы поднялись в башню Ветров. Здесь публика была попроще, но реакция — та же.

Соседка, выходившая с полотенцем на голове, взвизгнула и спряталась обратно в комнату. Комендантша, мадам Жизель, поперхнулась чаем, когда Ален вежливо кивнул ей: "Доброе утро, мадам".

У моей двери он остановился.

— Я подожду здесь, — сказал он, прислонившись плечом к косяку. — Не хочу смущать твоих соседок еще больше. Хотя, кажется, больше уже некуда.

Я шмыгнула в комнату, быстро скинула его одежду (которая пахла им так одуряюще, что расставаться с ней не хотелось) и натянула учебную мантию. Привела волосы в порядок парой заклинаний.

Когда я вышла, Ален все так же стоял у двери, скрестив руки на груди, и отшивал взглядом любопытных первокурсниц, которые выглядывали из-за угла.

— Готова? — спросил он, протягивая руку.

— Готова.

Слухи в Олвэндже распространялись быстрее скорости света. К моменту, когда мы вошли в столовую, там уже знали всё (и даже больше, чем было на самом деле).

Воцарилась мертвая тишина.

Сотни глаз уставились на нас. Я видела перекошенное лицо Дориана, который сидел в углу, обхватив голову руками (видимо, вчерашнее оставило на нем неизгладимый след). Самой Элеоноры не было видно.

Ален не замедлил шаг. Он вел меня к своему столу — столу "элиты".

— Ален... — шепнула я. — Я...

— Ты будешь сидеть со мной, — громко ответил он, отодвигая для меня стул. Ален устроился рядом, и его взгляд, тяжелый и предупреждающий, обвел зал. — Если у кого-то есть вопросы по поводу моей личной жизни, — произнес он ледяным тоном, от которого у меня мурашки побежали по коже, — можете задать их мне лично. На дуэльной площадке.

Вопросов не последовало. Зал взорвался шепотом, но никто не посмел подойти.

Ален подвинул ко мне тарелку с круассанами.

— Ешь. Приятного аппетита.

Я взяла булочку, чувствуя на себе сотни взглядов — завистливых, осуждающих, восхищенных. Но мне было все равно.

Рядом сидел Ален. Он держал меня за руку под столом, и его ладонь была горячей.

— Мы справимся? — тихо спросила я, откусывая кусочек.

— Мы их сделаем, — подмигнул он. — Как на повороте.

Утро после шторма было ясным. И, кажется, это было начало моей новой жизни. Жизни, в которой я больше не была одна.

Глава 32. Благословение

Ален

Завтрак закончился, но шоу продолжалось. Мы шли по коридорам академии, и я чувствовал, как пространство вокруг нас искрит от шепотков и взглядов.

Я не отпускал руку Лианы ни на секунду. Мне нравилось ощущать её прохладную ладонь в своей, нравилось видеть, как она вздергивает подбородок, встречая завистливые взгляды аристократок прямой улыбкой.

Мы почти дошли до аудитории Травологии, когда воздух перед моим лицом дрогнул.

Маленький, сотканный из призрачного пламени дракончик (вестник моего рода) материализовался прямо из ниоткуда. Он захлопал крыльями и завис на уровне моих глаз.

— Ален, — голос бабушки, даже переданный магией, звучал так, будто она стояла рядом и могла огреть меня