Муж на сдачу, или Попаданка требует развода - Сусанна Ткаченко
И это предложение мне совсем не понравилось. Для чего бедная девушка может мне срочно понадобиться?
— С нее достаточно! — отрезал я. — Пусть живет спокойно там, где находится.
— А вдруг у Ланы потребуют показать метку?
— Исключено! Никто не посмеет потребовать от герцогини раздеться! Обойдутся моей, если что.
— Ладно, как знаешь, — сдался друг. — Я поеду — попробую по своим каналам разузнать что-нибудь о подготовке к маскараду. Может, получится понять, что затевает Айверен.
Он уехал во дворец, а я домой.
И теперь Лана усиливала мою тревогу своими предположениями.
Что может его величество хотеть от женатых пар завтра такого, чего мы с ней дать не сможем, потому что не женаты на самом деле?
— Жертвоприношения в империи старого запрещены и караются смертной казнью, — спустя томительную паузу ответил я на последнюю реплику Ланы. — И уж тем более я бы ни за что не принес в жертву Телани, в каком бы плачевном состоянии она ни была. Мне жаль, что ты по-прежнему такого низкого мнения о моих нравственных качествах.
На самом деле это вызывало во мне не сожаление, а яростное желание доказать, как сильно Лана во мне ошибается. И непонимание: почему она так остро реагирует? Ладно я — я чисто по-мужски не испытываю гордости за брачный ритуал с консумацией, во время которого партнерша находилась не в себе. Мне никогда в голову не приходило нечто такое пробовать, и я не предполагал, что после этого буду себя чувствовать так мерзко. По мне соитие — это акт взаимного удовлетворения и приятное времяпровождение. А с Телани был противоречащий моим внутренним устоям ритуал. Но если бы хоть одна знакомая мне дама узнала о том, что я сделал, меня бы превознесли как спасителя, пожертвовавшего собой! Да половина замужних женщин, выходя замуж по договору, в первую брачную ночь бились в истерике! Они мечтали в это время находиться в забытьи и Телани только позавидовали бы.
Но почему-то Лана этого не осознавала. То ли она столь невинна, что не знает, как именно проходит брачный ритуал, то ли… она мыслит иначе.
И это возвращает меня к вопросу: кто она и откуда? Где в нашем мире возведены в культ права женщин?
— Надо идти в дом, — проигнорировав мой упрек, сказала Лана и шагнула к кустам.
Увидел бы кто-то из придворных, как мы с герцогиней пробираемся сквозь живую изгородь, очень бы удивились.
— Вы определились с датой приема? — спросил я, магией раздвигая ветки.
— Твоя мать переживает, что мы можем не успеть до начала траура. Это Айверен заявила, что ее маскарад будет последним большим праздником на ближайшее время, вот Марджери и расчувствовалась, — бросила Лана, даже не понимая, что это — как раз самая важная информация, которую выдала принцесса!
Я даже притормозил от того, что мысли понеслись вскачь. Все гениальное — просто! Принцессой руководит обычная математика! Голый расчет! Она приведет на маскарад своего мужа — скорее всего, будущего, чтобы прямо там провести ритуал бракосочетания — и попросит отца дать благословение реликвиями. Его величество не сможет прилюдно ей отказать и потратит последние силы на то, чтобы взять их в руки. Таким образом только у принцессы и маркиза Уланды окажется признанный в глазах общества и благословленный реликвиями брак, а у остальных Сильнейших — нет. Мы на такую просьбу, зная состояние его величества, никогда бы не решились.
Но если Айверен удалось найти мужа — мага средней силы, способного взять в руки хотя бы одну реликвию, отличную от той единственной, которую может взять она, то это все — принцесса с маркизом Уландой становятся фаворитами отбора. А дальше она его запросто победит за счёт наследственности.
Осталось понять, почему герцог Мозер демонстрирует такую уверенность в себе? Он женат, но реликвиями точно не благословлен. Он и прием еще не устраивал. Как и все мы — срочно женившиеся.
— Надо каким-то образом продлить жизнь императору, чтобы тоже успеть, — пробормотал я себе под нос, выходя вслед за Ланой на аллею.
Сжал губы, перебирая все возможные варианты, как это сделать, но все возможности были давно исчерпаны. Реликвии короля убьют!
Отвлек меня топот, раздавшийся от склепа — к нам бежали Матильда и Мадлен. У сестры и кошки вид был взъерошенный, будто они только что сделали сенсационное научное открытие.
Глава 22
Я хотела спросить Доменика, почему бы не намотать императору на шею тот шарф, который связала Мау? Ведь, по логике, сильнейшая оздоровительная реликвия должна добавить ему жизненных сил. Но я не успела — Матильда и Мадлен неслись к нам с таким озадаченным видом, будто встретились в склепе с тем самым мужем Мау.
— У девочки нюх на необычности, как у настоящей кошки! — сообщила Мотя.
Сестра Доменика зарделась от такого комплимента. Но спохватилась и, поспешно вытащив из-за спины руку, продемонстрировала нам прямоугольную длинную шкатулку, скорее даже футляр.
— Вот, Матильда ее ближе подпихнула, и я смогла достать. Только не открывается никак. Мы что только ни делали! — протараторила с досадой.
А я вдруг опять испытала тот странный внутренний зуд, который заставил меня срочно искать спицы и крючок. В этот раз я уже не сомневалась, что это подсказка от кошачьей богини.
— Можно посмотреть? — попросила я нетерпеливо.
И Меди отдала мне свою находку, но с явной неохотой.
Я погладила гладкую кожаную крышку приятного кофейного цвета, исписанную неизвестными мне золочеными закорючками, а потом обвела пальцем каждый символ.
— Ник, не знаешь, что тут написано? Какой это язык? — спросила Мадлен у брата.
— Нет, никогда такого алфавита не видел, — задумчиво протянул он, заглядывая мне через плечо.
А у меня вдруг в глазах помутнело. Я нахмурилась, моргнула, тряхнула головой и… разглядела отчетливую надпись на русском языке: «Светлане Николаевне от Мау. Вяжи, Света, с удовольствием на радость людям и мне!» В тот же миг крышка откинулась, и мы уставились на содержимое шкатулки.
На красной бархатной подложке лежали искусно сделанные из темного дерева веретено и чесалка!
— Что там, что там?
