Девушки бури и тени - Наташа Нган

Когда она была здесь в последний раз, от вида дверей её сердце засияло. Теперь прежний ужас вернулся. Но радость, надежда и желание никуда не делись и беспокойно ворочались у неё внутри, как неудобные соседи по постели.

Генерал Ндезе указал на дверь кончиком когтя.

– Иди, Аоки-чжи, – указал он.

Уже несколько недель её так никто не называл. Она моргнула, поражённая, и, спотыкаясь, шагнула вперёд. Двери со стоном распахнулись.

В коридоре царила кромешная тьма. Аоки вздрогнула от звука закрывающихся за ней дверей, но прерывисто вздохнула и продолжила идти. Её легкие шаги едва нарушали тишину. Впереди горел рубиновый свет, в тёплом воздухе разливался сладкий аромат свечей, наполнявших покои Короля. Аромат всегда был приятен ей, девушке, которая любила десерты почти так же сильно, как Короля. Но сегодня аромат был столь тяжёлым, почти удушливым.

Он любит тебя, напомнила она себе. Он сказал, что любит тебя. Он хочет сделать тебя своей Королевой. Он не причинит тебе вреда. Он не будет винить тебя за то, что Л...

За то, что они сделали.

Как всегда, незамедлительно последовал ещё один вопрос.

А разве он виноваты в том, что они сделали?

Затем среди мерцающего красного света раздался голос Короля, и всё остальное вылетело у неё из головы.

– Аоки-чжи.

Голос был какой-то неправильный, грубый, надтреснутый и гортанный. Но это был его голос.

Что-то ожило в её душе.

– Мой... мой Король, – выдохнула она, слёзы защипали ей глаза.

Она ускорила шаг, выйдя из коридора в залитую свечами комнату, где на золотом троне восседал Король.

– Дорогая моя, я так по тебе скучал, – улыбнулся он, увидев её.

Аоки опустилась на пол в низком поклоне, пульс участился. Она прижалась пальцами к холодному камню, пытаясь скрыть потрясение на лице. Но она ничего не могла поделать со слезами, которые потекли по её щекам при виде него.

Его лицо. Его прекрасное лицо.

Ками и другим служанкам рассказали о травмах Короля, а они, в свою очередь, поделились сплетнями с Бумажными Девушками. Но то были всего лишь сплетни: кто-то сказал, что король потерял обе ноги по колено; другой – руку; ещё один – глаза. Одна женщина даже сказала, что ему вырвали сердце, а на его место пересадили сердце шамана, и другие шаманы, колдующие круглосуточно, поддерживают его биение.

– Если подытожить всё то, что он, по слухам, потерял, останется только один локоть, – как-то язвительно заметила одна из близняшек, отчего Аоки разрыдалась и выбежала из комнаты.

Ченна тогда подошла к ней и заключила в объятия.

– Не волнуйся, с Королём всё в порядке. Уверена, что с ним всё в порядке, – сказала она, поглаживая себя по волосам, хотя в её голосе звучали жёсткие нотки, как будто слова давались с трудом.

– Тогда почему он не хочет меня видеть? – в истерике рыдала Аоки.

Теперь она знала почему.

Она выпрямилась в поклоне. На этот раз, подняв глаза на лицо Короля, она улыбалась, хотя по её щекам продолжали течь слёзы.

– Я… я тоже, – сказала она ему через сбившееся дыхание. – Я скучала по вам каждый день, мой Король, каждый миг. Жаль, что вы не вызывали меня раньше.

Его арктическо-голубой взгляд был пронзительным.

– Ну, теперь мы наконец увиделись, – его надломленный голос ощущался, как грубое прикосновение к коже. – Скажи мне, милая Аоки, тебе по-прежнему нравится то, что ты видишь?

Хотя ей было больно, она заставила себя посмотреть на него и сморгнула слёзы, когда её взгляд с любовью скользнул по натянутой, внешне огрубевшей коже, которая натянулась над неровной впадиной его пустой правой глазницы, по сморщенным бороздкам на его горле, куда, должно быть, вонзилось что-то острое. Отсутствие правого глаза нельзя было не заметить, и ей пришлось заставить себя посмотреть в его оставшийся глаз, обращаясь к нему.

– Да, – прошептала она. – Я буду любить ваше лицо, каким бы оно ни было, потому что оно принадлежит вам.

Его улыбка стала шире, обнажив зубы.

– Иди сюда, – он раскрыл объятия.

Она подбежала к нему и растаяла в его объятиях.

* * *

Час спустя Аоки по-прежнему была в объятиях Короля, хотя теперь они лежали в его огромной кровати под простынями. Пот выступил на её обнажённой коже. Сердце радостно билось, словно крошечные крылышки колибри в груди. Король обнимал её, как всегда, когда они были наедине, одной рукой обхватив за спину, а она прижималась к нему, уткнувшись подбородком и щекой в его грудь, и улыбалась.

– Мне этого очень не хватало, – пробормотал он. Его пальцы сжали ей плечо.

Его надломленный голос по-прежнему звучал хрипло, и ей захотелось захныкать, когда она подумала о той агонии, через которую он прошёл, о боли, которую он ещё может испытывать. Он рассказал ей о ежедневных посещениях шамана. Долгие, неприятные сеансы, когда его кожу, кости и ткани сращивали, насколько это было возможно. Ни один из двоих не упоминал, кто его так покалечил. Конечно, об этом тоже ходили слухи, и, в отличие от других слухов, у Аоки были некоторые сведения, из которых можно сделать собственные выводы. Но она была слишком напугана, чтобы задать подобные вопросы вслух.

Если это она — Леи, — значит её лучшая подруга пыталась убить её любимого мужчину.

Если это не она, то ей невыносимо было думать о том, что случилось с Леи. Почему бы ей не вернуться в Бумажный Дом вместе с остальными, если она никак не связана с предательством Майны и Ханно?

Её пальцы играли с короткими каштановыми волосами, покрывавшими тело короля, и свет свечей подчёркивал их золотистые тона.

– Давайте поскорее увидимся ещё, – попросила она, задыхаясь. – Пожалуйста?

– Я очень занят, Аоки, – он прищёлкнул языком. – Даже больше, чем раньше.

– К-конечно. Я не хотела вам перечить. Я просто… не могу так долго быть без вас. Мне так тяжело в Бумажном Доме. Мы там одни, а Блю ранена, ей нужно лекарство...

– Так вот оно что? – Король отстранился от неё так быстро, что она почувствовала холод воздуха на коже. Теперь он свирепо смотрел, рубец вокруг его правого глаза сморщился. – Ты пришла жаловаться на то, как вам, девочкам, трудно?

Аоки приподнялась на руках.

– Нет! – закричала она, потянувшись к нему. —