Бессмертная и непопулярная - Мэри Дженис Дэвидсон

— Ну что ж, — повторила она и отвела взгляд с чуть более искренней улыбкой. — Правда, я не могла остаться в стороне. Прошло много лет с тех пор, как я была на вечеринке по случаю дня рождения. И ни разу это не было сюрпризом.

— Да, мне повезло, — я искоса взглянула на Джессику и Синклера. — Ну, этого не должно было случиться. Я помню, что неоднократно повторяла…

— О, прекрати, сучка, ты же знаешь, что тебе это нравится, — Джессика отмахнулась от моих возражений. — Скажи мне, что тебе это не понравилось, когда ты увидела всё это дерьмо на стенах и всех этих людей, собравшихся на твой день рождения.

— Да, но мой день рождения только завтра.

— Мастерский способ застать тебя врасплох, — вставил Синклер (не то чтобы с ним кто-то разговаривал). — Который, должен добавить, блестяще удался.

— Это хорошая тренировка для нашей свадебной репетиции, — сказала я ему, и это стерло ухмылку с его лица. До знаменательного дня оставалось три месяца, и я сомневалась, что он знал, во сколько это было и где нужно было появиться.

— Итак, тридцать один, — сказал Марк, подходя к нашей маленькой группе.

Каролина громко рассмеялась, чем заслужила озадаченные взгляды моей матери. Мне это понравилось — в древних вампирах есть одна приятная черта: они могут заставить тебя почувствовать себя молодым.

— Эй, я пригласила тебя на свою запрещённую вечеринку-сюрприз не для того, чтобы ты меня оскорблял. Боже, посмотри на всю эту газировку. Я бы не отказалась от большого стакана кока-колы с кучей льда.

— И я бы достал его для тебя, — сказал Синклер, — только это не то, чего ты на самом деле хочешь.

— Ты можешь выйти со мной в коридор? — спросила я серьёзно. — Я хотела спросить тебя кое о чём о Лиаме.

— О, — Синклер выглядел удивлённым, затем поставил свой бокал, взял меня за руку, склонил голову в сторону группы и сказал: — Извините нас.

Он быстро вывел меня в холл и спросил:

— В чём дело? Он звонил снова? Угрожал тебе?

— Нет, тупица. Это была хитрость. Уловка, отговорка, — я обвила руками его шею и притянула к себе. — Сегодня мой день рождения, и я хотела побыть с тобой наедине.

— Формально это не… мммм, — он заткнулся (наконец-то), и мы целовались, обжимались, лапались и стонали в коридоре, как парочка подростков, улизнувших после комендантского часа.

— О, Элизабет, я действительно люблю тебя. Я-ах! — он застонал, когда мои зубы прокусили кожу на его шее, когда я выпустила из него кровь сладким винным потоком, как будто я упала в тележку с кровью в катастрофе. Синклер был рядом со мной.

— Я тут подумала, — пробормотала я, облизывая его горло, нижнюю губу, кончик правого клыка. — Так быстро. Это ничего не доказывало. Это не сделало меня лучшим вампиром, — если уж на то пошло, это сделало меня ещё более стервозной. — Дело не в том, где и когда ты пьёшь кровь, а в том… — я не смогла додумать остальную банальность. Как ты её пьёшь? У кого ты её пьёшь? Налита ли она у тебя в модный бокал с зонтиком для коктейля? Что угодно. Я была сбита с толку. Возможно, потому, что он укусил меня, присосался к моему горлу с такой силой, что я приподнялась на цыпочки. — Как бы то ни было, — выдавила я, стараясь не дёргаться и не задыхаться, — я собираюсь пить снова, но только у тебя. И ты будешь пить только у меня. Верно?

— Мммм, — сказал он, его рот был занят моим горлом.

— И держу пари, что вместе у нас будет жизнь лучше, чем у многих других.

Он отстранился и посмотрел на меня. Прямо под его нижней губой виднелось пятнышко крови в форме запятой.

— Ни у кого и никогда не могло бы быть совместной жизни лучше. Только если у них нет тебя, Элизабет.

— Ну, тогда ты счастливчик, парень. — я рассмеялась и стёрла поцелуем чёртову запятую. — Посмотрим, скажешь ли ты это через три месяца.

— Э-э, три месяца?

— Синклер!

— Верно. Ах, это волшебство наступит через три месяца. Я жду, затаив дыхание.

— Очень смешно. Мы же не дышим, — я попыталась вырваться из его объятий, но он держал крепко. — Уфф! Ага! Синклер: ты ведь включил это в свой календарь, верно?

— Дорогая, клянусь, это было там целую вечность назад! Перестань извиваться. Наш волшебный, культурно бессмысленный вечер маячит передо мной, как милый гиппопотам радости.

Его тон успокоил меня, затем я обдумала его слова и удвоила свои усилия, чтобы уйти.

— Чувак! Я бы не вышла за тебя замуж, даже если бы ты умолял об этом.

Он рассмеялся и отпустил меня.

— Но я бы так и сделал, — он посмотрел на меня, слегка прищурившись, тем оценивающим взглядом, который я так хорошо знала. — Умолял бы об этом.

Мне нравился этот взгляд. Я любила его. Я попыталась отступить в его объятия, но он схватил меня прежде, чем я успела, притянул к себе и впился ртом в мою шею со скоростью атакующей змеи. Его зубы были такими острыми, что я едва почувствовала, как они вонзились в меня. Ну, я почувствовала, как они проникли внутрь, но не в шею, если вы понимаете, что я имею в виду.

Он запустил пальцы в мои волосы и держал меня за голову, а другой рукой так крепко обнимал за талию, что хорошо, что мне не нужно было дышать. Он пил из меня, как человек, только что пришедший из пустыни, прижимал меня к себе с отчаянным голодом, и мне это нравилось, я бы позволила ему держать меня так весь день, брать у меня всю ночь.

Мы почти боролись, двигаясь в тесном маленьком танце в коридоре, и я высвободилась достаточно, чтобы укусить его в ответ, почувствовать его прохладную кровь на своём языке, как густое тёмное вино, почувствовать, как она разливается по моему организму, делая меня сильнее, делая меня лучше, делая меня более.

Вампиром.

— Вечеринка, — простонала я.

— К чёрту вечеринку, — прорычал он в ответ.

— Мы не можем оставаться здесь и целоваться.

— Именно так. Пойдём в постель.

Мне удалось высвободиться — в основном потому, что он мне позволил, — и я отошла, вытерла рот и проверила, нет ли пятен крови на моей рубашке. Он высунул язык и поймал струйку крови, а я боролась с желанием броситься обратно в его объятия и укусить его.

Я вспомнила, что менее чем в десяти футах от меня было больше дюжины людей. Слава богу, что у нас толстые